Рафик Нафигов, академик АН РТ,
В последние годы о Тукае выявлено немало нового: найдены его произведения, пополнены сведения о его окружении.
Не все было собрано вовремя. Теперь и собирать свидетельства стало труднее, ушли в мир иной современники поэта, исчезли документы, газеты, письма. И все-таки исследование продолжается, научный поиск выявляет неизвестные ранее первоисточники. О некоторых новинках хочу рассказать читателям, возможно, к этой работе подключатся и молодые.
Еще Г.Кариев указывал, что театрализованные представления в Уральске, посвященные юбилею Н.В.Гоголя, произвели на Тукая потрясающее впечатление, и он загорелся идеей организовать постановки на татарском языке. Нужно в этом плане изучить посещение им спектаклей в Пушкинском народном доме, где режиссером выступал С.А.Катарский, и вечера в Коммерческом клубе, организуемые А.М.Раевским. Они оба приглашали и К.Тухватуллина и Тукая, предоставляя им входные билеты. И поэт не раз в газете «Фикер» («Мысль») писал о том, что он видел в театре, оценивая пьесы, как «гүзәл» и «гыйбрәтле».
Нет до сих пор исследования и о том единственном вечере в Уральске, где активным его организатором и участником являлся Тукай вместе со своими русскими и казахскими единомышленниками.
Уточнить и исправить надо многие неточности, недоработки.
В «Ялт-Юлте» напечатано произведение поэта «Бозау кадәрле зур фәлсәфә (яхуд акчасыз игълан)», и в издании 1956 года утверждается, что оно подписано псевдонимом «Гөмберт», тогда как на самом деле в первой публикации в журнале значится «Шурәле» («Ялт-Юлт», 1910, №11).
И дело не только в псевдониме. Ни в одном издании пока не дали полного текста «Ялт-Юлта», а перепечатали по «Яшен ташлары», хотя в «Ялт-Юлте» есть кое-что интересное, чего нет в повторном издании (хотя бы в примечании это следует отметить).
Первоисточники показывают, что стихотворение «Кызганыч бабай», данное в «Ялт-Юлте» (1912, №44, с. 10) без подписи, — не тукаевское ни по форме, ни по содержанию. Думается, что и стих. «Доносчы колагына хор белән әйттелер» («Прости, мамаша», көенә, «Ялт-Юлт», 1912, №38, с.4) за подписью Бичура не принадлежит перу Тукая.
Спорными или на сегодня, вероятно, считающимися тукаевскими, являются и другие стихи. Но есть и такие, которые уж точно его, однако они не вошли еще в собрание сочинений Г.Тукая.
Может быть, Тукай слушал игру выдающегося Махамбета Букейханова, о котором впоследствии академик А.Жубанов писал как об организаторе оркестра Курмангазы. Вероятно, тогда же познакомился с Мустафой Кукебаевым, постоянным читателем газеты «Урал», сохранившим до конца жизни экземпляр брошюры издания редакции. Этот человек активно участвовал в восстании казахов 1916 года, был лично знаком с Утепкали Исатаевым — внуком Исатая Тайманова, с Н.Залиевым, Г.Карашевым. Умер он в 1964 году, будучи преподавателем Чимкентского пединститута. У меня лично нет документальных свидетельств о его знакомстве с Тукаем, однако музейные работники уверяли, что они были не только знакомы, но что М.Кукебаев был другом Тукая. Все возможно. Пусть идущий за нами установит это точно.
В поездке по степи с левой стороны Урала Тукай переправился на правую сторону и таким образом побывал в Лбищенске, не нашлось попутчика в Уральск — и его снова привезли в Дуан. Для желающих пройтись по тропе поэта есть туристический маршрут: Уральск-Акжаик-Дуана. По пути можно останавливаться у озер и половить рыбу для ухи. Можно переправиться и в Лбищенск, поговорить с людьми, может быть, найти детей или внуков тех, кто получал газету «Фикер», ознакомиться с музеем Чапаева, узнать побольше о трагическом событии.
Красив и могуч Урал. Видел его таким и поэт. Отсюда можно проехать в город другим маршрутом — на Кожехарово (древнее булгарское поселение), на Бударкно, на Кушум… В этих местах учительствовали друзья Тукая.
В этих краях рождались знаменитые казахские музыканты и певцы, игравшие на домбре, утверждая в мирном состязании свое имя в качестве кюйчи, в звании акына. В 13 лет М.Букейханов видел прославленного домбриста Махара Жабарова, стал его учеником. В 20 лет он стал известен как лучший исполнитель кюйев Бапаса (так был прозван Даулеткерей); знал он кюи Курмангазы; слышал игру известного кюйши Сейтеке Уразалиева. М.Букейханов исполнял на своей домбре, где у него был «лишний» лад у самого порожка, по-казахски, у «шайтан-тиека» (объяснил, что последний понадобится во время исполнения туркменских кюйев). Не все, исполнявшееся им, было понято даже знатоками, о чем в воспоминаниях говорит А.Жубанов (Многие факты приводятся в публикации М.Исмагилова в ж. «Билим жэне Енбек» («Знание и труд") на каз. яз. 1967, № 5.). Западный Казахстан имел свои особенности в развитии музыкального искусства казахского народа.
Стоило бы и нашим музыковедам глубже изучить записи Тукая, в каких он говорит об оригинальности казахской музыки и айтысов. Тонкий Тукай обратил внимание на это.
В «Фикер» поэт дважды поместил корреспонденции друга Б.Каратаева Гумера Карашева — просветителя, руководителя прогрессивного медресе в местечке Тленчи-сай (обучал детей на казахском и русском языках), поэта и философа (Желающим знать о нем более рекомендую недавно вышедшую в Алма-Ате книгу: Гумар Караш — «Замана», изд-во «Гы-лым», на каз.яз., 1994.). Для преподавания естествознания и географии Г.Карашев пригласил в школу учившегося в Казани Н.Залиева.
По-новому нужно освещать историю семьи Букейхановых, в особенности биографию Габдул-Хакима Нурмухаметовича (не путать с Алиханом Нурмухаметовичем). Этот гражданин много сделал для возрождения своего народа, для победы сил прогресса над черносотенцами. Он способствовал изданию песен, включенных в сборник А.В.Затаевича, у него в Москве в 1923 году исследователем был записан кюй «Сокыр Есжан». «Музыкальной Австралией» назовет Букеевскую Орду, где им записаны не менее полсотни произведений искусства Западного Казахстана. Записи производил и Е. Брусил овский.
Каким-то чудом спасся друг Габдул-Хакима Букейханова, знакомый Тукая И.Т.Кашкинбаев, защищая потом Сталинград и оставив в памяти детей память истории.
Нужна поисковая работа в Гурьеве. Нужно раскрыть биографию друга Тукая Яруллы Моради, и она поможет узнать что-то существенное и важное из жизни поэта. В Гурьеве жили его родственники, проживают потомки противников Тукая Тулбаевых. И у них могут быть старые газеты и журналы, фотокарточки, нужно и это. И надо искать их.
Есть в области родня врача М.Чумбалова, выпускника Казанского университета, героически боровшегося против эпидемий и разных болезней и погибшего в 1942 году в Саратовской тюрьме. Пусть заговорят его потомки. Есть родственники и Б.Каратаева.
Почему до сих пор эти и другие факты, связанные с именем Тукая, не проанализированы, не изучены? Нет еще и обзора тех рукописных номеров журнала «Альгасрельджадид» и газеты «Магариф», которые сохранились в семье Тухватуллиных несмотря ни на какие невзгоды и трагедии. Этот вопрос задавал и сын К.Тухватуллина Х.К.Тухватуллин (см. его книгу «Камиль Мутыги», натат.яз. Казань, 1992).
В Уральске услышал я одну легенду. У проживающей в доме Газизы Усмановой работницы родился сын. В момент рождения мальчика в квартире у тетушки находился Г.Тукай вместе со своим товарищем по медресе Насреддином Хузяши, приходившимся появившемуся на свет братом (по отцу). Друг Тукая тоже писал стихи. С Тукаем он сочинял и небольшие эпиграммы на реакционных учителей. Не сговариваясь, оба экспромтом написали в честь родившегося двустишие и даже записали его на двери комнаты. Сейчас, по прошествии многих лет, помнится мне только содержание его: что, де, человек родился и не плакал много. Дай, Бог, чтобы и впредь жизнь не заставляла его плакать и кричать…
Ходил я в тот дом после Отечественной войны, надеясь увидеть эту надпись. После многих жителей и неоднократных ремонтов не было даже старой двери. Подкрепить чем-либо легенду не удалось. К тому времени ушел из жизни, прожив 46 лет, и тот мальчик, удостоившийся внимания Тукая. Не осталось никаких документальных свидетельств. В общем, историку приходится довольствоваться легендой, вызывая на себя критику сомневающихся. В основе только слова людей, которые знали об этом факте.
Ушедший в мир иной не был ни выдающимся деятелем, ни литератором. Он всю жизнь был простым трудящимся, рабочим. Жизнь достаточно сжимала его, подростком он был коногоном на шахте, чернорабочим, даже какое-то время в 20-х годах и безработным. В 1919 году, пятнадцатилетнего, пытали его белоказаки как красного лазутчика, схватив за руки и за ноги, били об каменную стену подвала и^потерявшего сознание^выбросили на свалку, заполненную трупами растерзанных красноармейцев. Каким-то чудом он очнулся, пополз, сумел отвязать коня и смог добраться до своих. Не кричал, не плакал. Он помнил слова Тукая.
Жизнь его пытала и потом. Пришлось ему заниматься и заготовкой кожсырья. Тогда в уральских степях еще можно было подхватить и пендинку, и чуму, и другую заразу. Смерть стояла рядом, но он ей не поддавался. Была семья, росли дети (некоторые и умирали от недоедания, от болезней). Выжил он и после тяжелейшей операции по удалению камней в печени. Так и жил до 46 лет.
В тех краях под тем же именем и фамилией (какие бывают совпадения!) выступал в начале XX века и другой человек, он затем был и муллой, в первые годы Советской власти жил в Оренбурге. Он был и родственником своего тезки.
{mospagebreak}
А о поэте и столько мы не знаем. По сведениям его родственников, он скончался от горловой болезни в 1906 году в Джамбейте. В журнале «Альгасрельджадид» встречаются иногда отдельные строки его стихотворений. («Фикер», 1906, № 34, «Болытлар, үткән гомер, калган хәтер…»?). Может быть, и некоторые статьи написаны им, а не другим Хузяши. Кто из них говорил о Габдулле Тукае, полагая, что о поэте будут писать золотыми буквами? Утверждал, что творчество Тукая пронизывает душу народа, что его читают повсюду. Это задача исследования.
Н.Хузяши оставил в изданиях Тукая свой след: где-то строчкой стиха, где-то совместным с товарищами письмом о необходимости благотворительности. Правда, это ставит под сомнение дату его смерти. 1-го ноября 1906 года, вслед за подписью Габдуллы Агишева из Кузнецка, следует подпись пензяка (пензалы), Насреддина Аль-Хузяши («Фикер», 1906, 12 ноября, № 42.).
"Друг Тукая летом подрабатывал, обучая детей бая — казаха Утэча-Утеша. Звали его Уразгали", — подсказала мне директор Уральского музея С.Е.Танабаева. И добавила, что живы его родственники.
Другой Насреддин Хузяши и хоронил поэта Н.Хузяши. Какие-то оставшиеся от умершего вещи, 5 рублей денег он привез в Уральск Тухватуллиным, а те передали матери; никаких рукописей ей не дали. Возможно, родственники умершего в Пензенской губернии, там в одной из деревень, проживали его родные братья-крестьяне. Родственники их и Уразовы, Курамшины, Васыловы. Измаил Хузяши в 1929 году в Казани отыскал своего родственника муллу Зиятдина Хузяши, жившего на улице Тукая. К сожалению, в дальнейшем связи оборвались. Я как историк не теряю надежды, что тема найдет продолжение.
Уральской находкой явилась фотокарточка знакомой Тукая Рахили Даутовой. Семья Хабибуллиных сохранила ее. До Отечественной войны в Уральске существовал Татарский драматический кружок при клубе им.Кирова. На фотографии 18 участников его, среди них и Р.Даутова. Перед отъездом из Уральска она принесла в музей кресло, на котором в их квартире сидел Тукай, настенные часы, показывавшие ему время. Она мало что успела поведать о поэте. Отец ее Фахрутдин, портной, был революционером, умер в 1920 году. У него хранились социал-демократические газеты. Тукай бывал у них часто, подарил Рахиле фотокарточку. Она утверждала в 1981 году (из актов приема), что поэт активно участвовал в подпольных деяниях. Тема, требующая документального подтверждения, как и раскрытия деятельности Ф.Даутова, артистической работы его супруги Фаизы. Продолжат любознательные и историю драматического кружка, и биографии его участников.
Есть связи от него и к кружку 1916-1917 годов, и к театральной труппе, руководимой Э.Тухватуллиным, Б.Билюковым. Уральск постепенно приоткрывает тайны. Пришел друг Тукая Камалетдин Усманович Кантиев. Видятся и другие. Возможно, и собкор «Фикер» в Оренбурге Амантай Баубеков — не его ли сестра была женой Кантиева? Придут и художники, и артисты, и рабочие типографии. Не менее тем для изучения и по казанскому периоду жизни Тукая, некоторые из них обозначены в публикации «Поэт, вечно живущий с нами» («Научный Татарстан», 1996, №2).
Исследование еще более приближает к нам поэта. Он как бы возвращается к новому поколению, помогает ему выстоять в невзгодах и трудностях, учит познавать красоту. Благодарные потомки хотят видеть его облик, видеть его и как поэта, и как обыкновенного человека. Завершу одной картиной, пришедшей в стихах:
…Пело небо голубое,
Расширяя даль реки.
Пели пятеро иль двое,
Пели песню бедняки.
А Апуш водил рукою,
Чуть губами шевеля.
А у плеса за кугою
Улыбалась Джамиля.
Живут уральские жители стихами Тукая. Живут вместе с ним и надеются вместе с сородичами из Татарстана поставить в своем городе поэту памятник, открыть музей.
Товарищами, единомышленниками Тукая были рядовые избиратели и выборщики в Думу. В тогдашней накаленной атмосфере, когда «черные» пытались забить или оттеснить простых граждан, закрыть прогрессивные органы печати, устраивали погромы и поджоги типографий (а это имело место), избивали нагайками депутатов Думы, Тукай не стоял в стороне и откликался на события разящим пером, художественно рисуя облик нравственных квазимодо и призывая, например, мусульман Уральска не стоять на обочине, не верить волкам в овечьей шкуре, а голосовать за тех, кто против зла, кто стоит за свободу.
Как он умел писать и зажигать сердца! Помещая корреспонденцию о выступлении на собрании в Пушкинском доме К.Мутыги, он сказал, что тот произнес «яндыргыч сүзләр» и процитировал слова из «Интернационала»; в другом сообщении он привел слова из «Марсельезы».
Из 509 выборщиков мусульман мы могли бы выделить фамилии Баткаева Хасана, Василовых — Габбаса и Мухаммеда, Даминовых — Мухаммед Зарифа и Мисбахэлдина, Кальтиева Мухаметжана, Колакова Мухаметжана, Каратаева Бахитжана, Карниева Салимжана, Нугаева Хасана, Янбарисовых — Ахметжана и Нигматуллу, Тукаева Сабиржана, Туприева Гайнетдина, Тяпаева Мусу, Н.Бахтизина, Ирмаша Кужина, В.Хамидуллина; Тукмурзу Акбаева, К.Жамбирова, А.Жуангалиева, Г.Кубжасарова, Г.Тулябиргинова, И.Арганчиева, М.Маканова, Г.Утагалиева, Нуржана Чулакова, И.Жанузакова,
А.Избасарова, Д.Биглинова (См.«Фикер», 1906, 8 мая, № 17; 1906, 24 декабря, № 42; 1906, 10 декабря, № 46; 1907, 21 января, № 3). Это список татар и казахов. В Уральске мусульмане шли в блоке с русскими. Тукай выделил и их: Н.Дробышев, В.Гетман, М.Ильичев, Д.Колотилин, И.Космодемьянский, В.Кулагин, С.Куликов, М.Мандрыка, Н.Плотников, А.Павлов, Ф.Хомяков. Были тут люди разных политических направлений, не всех их Тукай знал лично, но некоторых знал очень хорошо. Н.Чулакова знал и В.Г.Короленко.
Некоторых граждан мне, уральскому жителю, до Великой Отечественной войны и после посчастливилось и увидеть, и беседовать с ними: с Мисбахбабай Даминовым, с Г.Туприевым; я дружил с их детьми, слушал рассказы о Тукае. С некоторыми знались мои родители (с Карниевым, с Василовыми, с Баткаевыми), жаль, что многое позабылось.
Они помогли Тукаю в свое время, избрав в Думу Б.Каратаева, Н.Бородина и других, по определению Тукая, «левых из левых». Он в специальной статье благодарил их за это. За то, что не пошли за "Союзом 17 октября", не испугались угроз, не поверили лживому Череванскому, не пошли за зеленым чапаном и каляпушем, а голосовали вместе с прогрессивными русскими людьми, не допустив холода в отношениях с ними («Фикер», 1907, 2 января, № 4). Не приняли и не пошли за ахуном Габдельсалихом Ишкуловым, имамом Габдельракибом Тулбаевым и иными вредными микробами нации, пытавшимися за 5 рублей подкупить граждан и натравить их на Мотыгуллу Хазрета («Фикер», 1906, 14 июля, №26).
У Тукая летом 1906 года уже не было иллюзий веры в Думу. 13 мая в «Фикер» появилась заметка «О положении Думы» («Думаның хэлэ»), где сказано: «Думаның хәзерге хәле мәче тырнагындагы тычкан хәленә бик охшашлыдыр» («Сегодняшнее положение Думы очень напоминает положение мыши в когтях у кошки»). И ставился вопрос: что нужно делать, есть ли сила? В июне газета информировала читателей о том, что в Пушкинском доме часты митинги, обсуждается положение в Думе (№23). 3 июля появилось сообщение «Государственный думада мөселман вәкилләре ни эшлиләр?» («Чем занимаются в Госдуме мусульманские представители?»), и дан ответ: ничего пока полезного для мусульман там нет, духовенство не даст решить и женский вопрос. Задавались вопросом — «Почему Дума распущена?» (№27). Тукай написал специальную статью о митинге в Уральске 27 августа и избиении депутата Думы и собравшихся его послушать (№32).
{mospagebreak}
Уральск год будет на усиленном военном положении, писали в газете 24 сентября (№35). Все-таки и далее продолжали мысль: что будет, что делать? Сообщали, что четыре дня заседали члены Думы — трудовики, представители с.-р. и с.-д., решив создать один блок при следующих выборах (№ 40).
Как видим, поэту помогали жители города самых разных профессий и положения, он сумел найти с ними общий язык, несмотря на то, что социальные противоречия расслоили население; были и враги — некоторые представители духовенства, мелкие торговцы, мясники…
Были у него и близкие друзья среди учащихся, рабочих типографий, интеллигенции, студенты, такие, как С.Билюков, Г.Кариев, А.Коканов и Г.Арыков; корреспонденты газет Г.Бирдеев, А.Баубеков, Х.Достмухамедов, театральные работники и др. Были в селах и станицах, в Гурьеве, те, кто распространял выходившие в Уральске газеты и журналы, организовал библиотеки, учил крестьянских детишек в школе в Кушуме, Скворкино, Джамбейте, в Лбищенске, Джангале и Астрахани; те, кто читал его стихи, создавая к ним музыку. Его поддерживали учителя Г.Хусаинов, одно время и А.Серазетдинов; редакции газет «Вакт» и «Таң йолдызы». Он сам очень тепло писал о Г.Исхаки («Фикер», 1906, 12 ноября, № 42), о М.Горьком; переписывался с Ф.Амирханом, Р.Фатхутдиновым; отметил выход в свет газеты «Таракки» в Ташкенте под редакторством друга Х.Ямашева Изм.Габитова, газеты «Текамюль» в Баку, как он писал, органа рабочих («Фикер», 1907, 6 января, №1); перепечатывал из оренбурской газеты «Урал» статьи и стихотворения; приветствовал рождение в Казани чувашской газеты «Хыпар».
Круг его интересов и знакомств выходил далеко за пределы уральского края и Казахстана. Он читал общероссийскую печать и использовал острые материалы и сюжеты на страницах собственных газет и журналов.
Из татарских изданий того периода «Фикер» и «Вакт» организовали сбор средств голодающим крестьянам России, для оказания материальной помощи башкирам, для погорельцев, а затем и в Казани для казахов, пострадавших от землетрясения. Простые люди посылали свои трудовые копейки в фонд помощи. С удовольствием печатали произведения, присылаемые и из других государств, например, стихотворение китайского мусульманина Габделагазиза Монасыпова «Балаларга тәнбия», где призывалась молодежь к сопротивлению черным силам («Фикер», 1906, IV декабря, №48).
Участвовали в выпуске газеты Мухаммед Шариф Манжуков из Лбищенска, Махмуд Садык Каримов из Калмыкова, Г.Хамидуллин из Новой Казанки; поэты Н.Думави, МАльчулпаный, С.Ахмади, Д.Биги, ученый, педагог З.Камали и др.
В «Фикер» 10 июня 1906 года появилось открытое письмо оренбургского казака Кабира Бакира к казакам-товарищам, в котором содержался призыв отказаться от полицейских функций. Эта тема получила в газете особое звучание, ибо была близка Тукаю.
Говорили об этом депутату Думы Н.Бородину 23 апреля 1906 года Б.Каратаев и ААбдюшев («Фикер», 1906, 30 апреля, №16), на собраниях и митингах, писали корреспонденты; давали наказ депутату Недоноскову, чтобы он не забывал и мусульман («Фикер», 1906, 17 мая, №18), осуждали еврейские погромы (1906, 24 сентября, №4, №35); были против посылки американцами в Китай военных кораблей (1906, №5).
Из выступления Н.Бородина, представителя Уральского казачьего войска в Думе 13 июня 1906-года (См.Стенографический отчет. Государственная Дума. Сессия 1. Заседание 26-е, стр. 1320-1321) весьма конкретно предстает позиция передовых уральских деятелей, проступает более объемно и то, за что болели Тукай и его друзья, что они отстаивали и против кого боролись, преодолевая сопротивление бесновавшихся противников движения вперед.
Н.Бородин поддержал в Думе выступления донских казаков (Крюкова и др.), требовавших демобилизации казачьих войск, отстранения их от полицейских функций. Он говорил, что во время выборов в Уральске «пришлось выдержать борьбу с противоположным элементом. Противником моим был генерал от инфантерии, бывший начальник Терской области генерал Толстое, и вся предвыборная кампания разыгрывалась на тех же самых нотах», что это было монархическое направление.
Казаки уральские всех станиц, 61 выборщик, выбрали его — Бородина. И он, выполняя волю, их наказы, выступал за необходимость демобилизации казачьих полков и всюду поднимал городских и земских деятелей. Горячую речь его перед казаками выделяла «Фикер» (1906, 4 августа, №29). Депутат Думы заявляет, что в массах казачьего населения отношение к полицейской охранительной службе «самое отрицательное». В подтверждение слов своих он зачитывает письма к нему и обращения от Уральского казачьего войска, от уральских казаков, служивших в Пензе: «Служба, которую мы сейчас несем, делает нас первыми и злейшими врагами родному нашему отечеству. Избавьте вы нас от этой постыдной и укоризненной службы. Это не служба, а проклятье». Уральские казаки, находившиеся в Казани, писали: «Помещиков больше охранять не будем» (аплодисменты членов Думы). Совпадали мнения и других слоев.
Перепечатки из «Урала» как бы передавали содержание первого дня работы новой Думы. О том, как народ держался перед Таврическим дворцом и люди требовали амнистии заключенным. Что теперь большинство народа верит не только в депутатов Думы. Отмечают в газете, как гордо прошли крестьянские делегаты-трудовики, за ними с.-д. с красными цветами на груди: народ кричал им «ура». Один из них сказал, что идут они в Думу не просить, а опираясь на народ, требовать прав. Собравшиеся, продолжает корреспондент, освистали депутатов-октябристов и запели "Марсельезу". Конные жандармы разгоняли людей («Фикер», 1907, 8 марта, №9).
В предпоследнем номере газеты (6 мая, №17) в статье о партиях автор выступает за поддержку левых, которые подняли народ против самодержавия, и критикует двуличных, по его определению, кадетов. Далее излагается в газете речь депутата от большевиков. Редакция газеты приветствует такие заявления и речи, добавляя, что уральские рабочие 1 мая послали приветственную телеграмму своему с.д. депутату, что в городе 1 мая прошли рабочие массовки.
Здесь же извещение, что в ближайшее время выйдет сборник Тукая.
Работа Тукая, его устремления, выступления единомышленников тогда защищали его родную Казань и его сородичей. Каково же было разделение общественности? Генерал Толстое — родственник того его однофамильца, который спустя годы станет в крови топить лучшие идеалы, силой и обманом ведя братоубийственную войну. А был путь и другой. Была идейная победа над врагами прогресса. Тукай был мыслителем и передовым российским общественным деятелем в 20 лет.
Примечательна публикация в «Казанском вечере» материала заседания Государственной Думы 4 мая 1907 года по вопросу о всеобщем обучении.
В газете приводится выступление с.-д. Махмудова о положении мусульман-учителей и мусульманских школ. Он начинает доклад с констатации «плачевного положения народных школ и народных учителей у мусульман». Образное и убедительное его выступление подействовало на слушателей, нельзя не процитировать наиболее запоминающееся и сказанное с восточным колоритом: «Мы учителя-мусульмане в глазах министерства народного просвещения стоим ниже женщин (смех). Женщины-учительницы имеют право преподавать в средних учебных заведениях, а учителя-мусульмане не имеют этого права (Аплодисменты на скамьях левой и центра. Возгласы на скамьях правых)»(«Казанский вечер», 1907, 5 мая, № 224). Еще более оттеняя всю антинародную, шовинистическую политику правительства, он продолжает: «В то время, как во всех частях Российской Империи кричат и просят об открытии народных школ, все министерские народные школы у нас пустуют. А пустуют они потому, что все святое, все, что имелось в этих школах для мусульманского населения священного, изгнано из них; в них святого ничего не осталось (Аплодисменты). Чтобы не быть голословным я укажу на то, что нас — мусульманских учеников, во всех учебных заведениях до последних годов освободительного движения всячески преследовали, сажали в карцер, лишали отпуска только за то, что мы иногда говорили на своем родном языке со своими товарищами-единомышленниками (Аплодисменты. Голос справа: «А отчего же он так плохо по-русски говорит»?)". Завершал депутат речь прямым обвинением государственной бюрократии: «…государство тратит на содержание полиции в Закавказье более 5 миллионов рублей, а на народное образование 114 тысяч рублей… На устройство и содержание местных тюрем и на этапную повинность тратит ежегодно 102 646 рублей, а на народное просвещение 114 тысяч рублей»(«Казанский вечер», 1907, 8 мая, № 224).
В принципе такие же обвинения правительству предъявил и другой оратор, которого уж никак не могли обвинить и черносотенцы ни в панисламизме, ни в чем-либо подобном. Некто Вознесенский, проработавший насколько лет в школе, также утверждал, что министерские школы не отвечают требованиям жизни, что в них преподается вместо истории история монастырей, что забивают головы зазубриванием правил о букве ять. И главное, из школ изгоняются «лучшие русские писатели…, незабвенный Некрасов».
Учитель, наблюдавший жизнь, живя среди народа, смог понять и имел мужество заявить со всероссийской трибуны,что церковные школы, за которые так много ратовали реакционеры и которые рьяно поддерживало правительство, по его убеждению, находятся в руках священников и в них, по его заявлению, «правительство желает видеть не столько учителей, сколько в большинстве жандармов. (Пуришкевич с места: "Стыдно так говорить". Председатель звонит. Вознесенский: «Жандармов, стремящихся проникнуть даже в частную жизнь учителя и доносящих обо всем.» Пуришкевич с места: "10 мин. прошло.)(«Казанский вечер», 1907, 8 мая, № 224.)
Даже выкрики хулигана Пуришкевича не смогли остановить депутата. Вознесенский все же продолжал: «Представьте себе, господа, положение русского учителя, который невольно проводит «обрусение», озлобляя местное население. Мы являемся вовсе не учителями, не двигателями просвещения вперед, а являемся мучителями, уродующими детские души. (Аплодисменты левых, центра)»(Там же).
Накаленная атмосфера, когда правда била точно по царю и его черной сотне, привела к открытому скандалу. Внешняя респектабельность Думы, претендующей на роль парламента, была открыто и нагло разорвана. Казанские кадеты смогли сообщить об этом весьма и весьма глухо, в такой вот форме: «К.Хасанов (нар.соц.) Старался познакомить Г.Д. с положением русских, башкирских школ в Уфимск. г. Во время речи этого оратора произошел известный читателям из телеграмм (откуда же им известно, если и в «Казанском вечере» нет текста ее — Р.Н.) скандал, устроенный Пуришкевичем, Келеповским и Сазоновичем, после чего заседание было прервано».
К.Г.Хасанов, по профессии учитель, входил в продовольственную комиссию, примыкал к трудовикам. В.И.Ленин, внимательно следивший за прениями во 2-й Государственной Думе, отмечал его выступление на заседании 16 мая 1907 года: «От имени башкир депутат Хасанов (Уфимской губ.) напоминает о расхищении правительством 2-х миллионов дес. земли и требует, чтобы эти земли «обратно отобрать»(В.И.Ленин. Полное Собр. Соч. т.16, с.39. «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905-1907 годов») Левые ему аплодируют, а правые — Пуришкевич и К°, вскочив со скамей, угрожая кулаками, бросаются к оратору с криками — "Уезжайте в Турцию".
Владимир Ильич записал выступление в Думе и депутата Каратаева (из Уральской области): «Мы, киргиз-кайсаки… глубоко понимаем и чувствуем земельный голод братьев наших крестьян, мы готовы с охотой потесниться» (39 заседание, с.673), но «излишних земель очень мало», а «переселение в настоящее время сопряжено с выселением киргиз-кайсацкого народа…» «Выселяют киргизов не с земель, а из жилых их домов» (675). «Киргиз-кайсаки всегда сочувствуют всем оппозиционным фракциям» (675).(Там же. Ленин выделил «горячую революционную речь» и
депутата Медиева из Таврической губернии, говорившего о грабеже башкир царскими сановниками-министрами и начальниками
жандармских управлений, которые получали там по 2-6 тыс. десятин. Приводится ответ туркестанского генерала-губернатора одному татарину, что переселяться на казенные земли могут только лица христианского вероисповедания, что не пахнет ли
от этого аракчеевщиной прошлого века? Полное Собрание Сочинений, т.16, с.389.)
Ответ Г.Тукая последовал незамедлительно. Прозвучало на всю страну его прекрасное и по форме, и по содержанию стихотворение «Китмибез» — «Не уйдем» (Ф.Амирхан называл его лучшим в сборнике. «Аль-Ислах»1908, 2 февраля, №17) — гневная отповедь разнузданной черной сотне и царскому правительству, гордость патриота своей Отчизной:
«Нам предлагают подлецы, мы слышим черный их совет:
К султану вы должны уйти, а здесь для вас свободы нет.
Мы не уйдем, мы не уйдем в страну ярма и вечных стонов! Там вместо здешних десяти пятнадцать мы найдем шпионов!
И там нагайки, как у нас, для тех, кто бьется за права, И там казаки, как у нас, да лишь под феской голова.
…
Мы не уйдем туда! Уйти не могут города и реки!
Здесь пережитые века пройдут с нами, здесь навеки!
Здесь родились мы, здесь росли,
вот здесь мы встретим смертный час,
Вот с этой нашенской землей сама судьба связала нас.
Нет, черносотенцы, не вам, не вам смутить мечты святые:
К единой цели мы идем, свободной мы хотим России.
Ответ наш ясный и простой запомнить просим навсегда:
Вам лучше в Турции? Туда пожалте сами, господа!» (Габдулла Тукай. Избранное. М., 1971, с.61-62. Мы заменили одну строку своим переводом)
Тукай был тогда и лично знаком с Б.Каратаевым, и его слова с трибуны Думы о тяжелом положении казахов и добром отношении к русским труженикам-крестьянам были ему созвучны, он их разделял. Именно в тукаевском органе в Уральске было напечатано «Письмо казахского народа к русскому народу», перепечатанное затем в большевистском &laqulaquo;Урале» и ставшее известным всей России.
{mospagebreak}
Стрелы Тукая направлялись в самого царя и его клику, отвергая антинародную политику всего существующего строя, политику геноцида. В этом революционном действии было его единство с революционерами. И его высота как всероссийского поэта.
Не где-либо, а на совещании у императора в 1905 году некий Павлов говорил, имея в виду в первую очередь крестьян: «Грамотных или даже малограмотных следует считать нравственно испорченными и совращенными с пути истинного… (отточия в тексте). Это плевелы.» Об «инородцах» высказался Нарышкин: «Инородцев, по моему мнению, надо лишать такого права (речь идет о выборах в Думу). Это элемент совершенно неблагонадежный и потому вредный для будущей Думы» (Обе цитаты приведены нами по книге М.К.Касвинова. Двадцать три ступени вниз. М., Изд-во «Мысль», 1978, с.117.) Царь приписал — «согласен».
Военный губернатор Тургайской области в отчете написал, что «учебные заведения для киргизов бесполезны». Царь отметил это: «Согласен. Вниманию министерства народного просвещения.» (Там же. с.36.). Самодержцу «сильно не нравится» и то, что земства, по докладу Вологодского губернатора, стараются сокращать расходы на церковно-приходские школы, перераспределяя средства в пользу школ народных (там же).
Против всего этого и восставали лучшие люди России, начиная еще с Радищева. Тукай, приняв эстафету, продолжал борьбу за азбучные истины, за право людей труда жить. Прав исследователь, утверждая, что политика русификации царизма и великодержавного национализма с 80-90-х годов XIX века (можно бы в отношении татар сказать — с 60-х годов) «принимает особенно нетерпимые воинствующие формы», что «…разыгрывается травля всего, что не имеет великорусского образа; немцы, поляки, финны, евреи, мусульмане объявляются врагами России без всяких шансов на примирение и на совместный труд».(П.А.Зайончковский. Российское самодержавие в конце XIX столетия. М., Изд-во «Мысль», 1970, с.117)
Из истории выпадали, как видим, важные сведения о значительных событиях, происшедших в жизни. То, что забывается, бывает и естественно, когда забываются так называемые версификаторы, модные, но неглубокие философы, выскочившие каким-то образом на сцену политики. Могут при этом в последующих поколениях возникать и споры.
Самое удивительное, однако, в том, что в историографии не отразилось многое из истории народов, покоренных завоевателями. Многие их достижения, научные открытия, произведения искусства, исторические личности не известны массе читателей. И потому неправильное представление в литературе об их истории.
Факты новые есть. И они убедительно свидетельствуют о том, что ряд современных критиков не знают первоисточников, не компетентны, что их высказывания крайне тенденциозны и субъективны. Есть и такие, кто преднамеренно, выборочно представляет одних и замалчивает других. Это вредит обществу и мешает становлению мировоззрения молодежи. Плюралисты, как видим, отрицая будто бы политику, зачастую политичны.
По забытым и невостребованным архивным источникам стало известно, что в Петербурге намечалось издание всероссийской газеты на татарском языке. Миллионеры братья Рамеевы желали ее выхода в свет. И с намерением, чтобы орган этот был левее популярной оренбургской газеты «Вакт», редактируемой их другом Ф.Карими. Долго шла подготовка по организации газеты, долго обсуждали, кому доверить ее редактирование. И вроде бы пришли к общему решению. Газета должна была называться «Солнце столицы», а редактором намечали Г.Тукая. Можно полагать,что и согласие поэта было. По каким соображениям не состоялось рождение нового органа печати, нам до конца не ясно. Думается, что в дело вмешалась и охранка. За Тукаем, несмотря на его тяжелую болезнь, велось постоянное жандармское наблюдение. Последний известный нам документ подписан 2 апреля 1913 года, буквально накануне кончины писателя.
И все же разрешение на издание в Петербурге журнала (не газеты) «Солнце столицы» было в 1912 году получено. Редактором-издателем его предполагался Юсуф Рахимов. «Большая часть мусульманской интеллигентной молодежи, которая живет в Петербурге, — сообщала одна казанская газета в октябре того же года, — дала слово помогать пером»( Архив ТР, ф.199, д.2329, л.37).
И все-таки журнал не появился. Кому, когда удастся найти материалы чинов высшей иерархии правительства о запрете издания? Кто, кому писал, какие при этом были мнения и соображения? Что было сказано и о кандидатуре Г.Тукая на редактирование газеты, и о Ю.Рахимове как предполагаемом редакторе журнала? Какие татарские доносчики поставляли «сведения», лакейски угождая господам правителям? И самое главное: какова была программа не увидевших будущего газеты и журнала? О чем думал и мечтал Г.Тукай?
Жандармы не дали возможности взойти детищу Г.Тукая — ежемесячному детскому журналу «Балалар күңеле» ("Детская душа"), выпуск которого предполагался издательством «Сабах», а редактором был намечен Тукай.
И еще о важном и существенном, не удостоившемся до сих пор историографии. За великим поэтом власти вели жандармское наблюдение с 1910-го года. Тукай участвовал, по крайне мере с 1910 по 1912 год (это по архивным документам) в работе кружка Х.Ямашева — И.Ахтямова, где бывали и студенты, и артисты, и писатели. Изучали там и русскую литературу, и западноевропейскую, и восточную; составляли рефераты, выступали с докладами; мог он слышать от товарищей и об Э.Г.Алкиной-Ахтямовой, выступавшей в 1906 году в первых татарских спектаклях.
Доносчик Ш.Адылев в 1911 году «свидетельствует», что против существующих порядков поднимали людей журнал «Альгасрельджадид», газета «Фикер»18. (ЦГА ТР, ф.41, оп.11, д.5, Л.147-148.) Систематически шла в спецорганы информация. От них донесения поступали в департамент полиции и в министерство внутренних дел. Годами несся поток измышлений и подозрений. И какие-то реальные факты о деятельности всероссийского писателя, о его знакомствах, переписке.
Когда-то, надеемся, и эти факты станут достоянием истории. Тукай в Казани активно участвовал в деятельности Восточного клуба, организуя с друзьями музыкальные вечера и концерты, лекции и доклады. Выступал и сам, выступали студенты и учащиеся башкиры, казахи; исполнялись песни узбекские, русские и других народов. Какой поток здоровых духовных начал, светлого, оптимистического жил в Казани в годы зверской реакции в стране! Какие силы будущего рождались в сердцах и в умах молодежи!
Жаль, что об этом не знали тогдашние историки, философы, литературоведы и русские писатели. Мощный поток энергии нерусских народов вливался в море российской действительности. Родились аксакалы татарской, узбекской, таджикской, казахской, чувашской литературы — Тукай, Исхаки, Амирхан, Г.Ибрагимов, Г.Камал, Хамза Ниязи, С.Айни, С.Сейфуллин, К.Иванов, С.Чавайн и др. Их в то время знали немногие русские. Их, в общем-то, обошло и дореволюционное, и советское литературоведение, как и сейчас — многие ли знают поэта-нанайца Андрея Пассара?
Дело № 90 о Восточном клубе надо изучать. Это -биография Тукая, это — страница истории татарского и других нерусских народов России. Русь не погибла и потому, что в годы лихолетья, паники и падения ее поддержала родившаяся в революцию 1905 года многонациональная литература восточных народов, их дух возрождения и надежды на будущее.
Спустя несколько лет современники, передовые русские люди дали высокую оценку результатам работы детища Тукая — «Восточному клубу»: «В номерах «Болгар» скромно приютился мусульманский клуб. Скромно, без рекламы, клуб делает свое культурное дело и, повидимому, прочно завоевывает симпатии не только мусульман, но и русского населения» (газета «Камско-Волжская речь», 1913, 9 января, №7). Печать отмечала, что в Казани у татар среди поэтов на первом месте Абдулла Тукаев, а из русских писателей у них на первом месте А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, Л.Н.Толстой, из иностранцев В.Шекспир («Камско-Волжская речь», 1913, 16 января, №13).
Работал Тукай и его друзья, как выяснилось по архивным источникам (ЦГА ТАССР, ф.199, оп.1, д.2274, лл.70, 72-73; д.2236, л. 18 и др.), в контакте с культурно-просветительным Обществом народных университетов, воздействуя на рабочих и привлекая к работе студентов и учащихся средних учебных заведений. Чествовали они Л.Н.Толстого, и вместе с ним подписалась под приветствием знакомая В.И.Ленина по его студенческим годам в Казани М.П.Четвергова, проявившая в последние годы жизни (умерла она в августе 1910 года) интерес к идеям социализма.
Казанский губернатор писал начальнику казанского губернского жандармского управления 17 февраля 1908 года: «Общество народных университетов в г.Казани систематически развивает свою деятельность, привлекая на лекции, устраиваемые им в различных частях города, преимущественно простой, рабочий народ»,и предлагал «подчинить деятельность этого общества особому наблюдению».(ЦГА ТР, ф.199, оп.1, д.1537, л.1.)
Несмотря ни на какие меры карателей, Общество народных университетов и работавший с ними в контакте в одной из семи секций Тукай делали свое дело.
Мы гордимся высокой оценкой, данной им в центральном партийном органе, ленинском «Пролетарии» (1908, 18/5 марта, №24), отмечавшем как проявление общественной жизни в Казани в годы реакции лекции, устраиваемые Обществом народных университетов: «Каждый праздник устраивает несколько лекций в разных местах по различным отраслям знания; много ходит пролетарской публики».
Средства, собранные на вечерах, сдавались в пользу политических ссыльных, в Фонд помощи студентам (ЦГА ТАССР, ф.199, оп.1, д.1483, л.65, д.3715). Часть денег шла на выписку центральных газет — «Звезда», «Правда».
Активно участвовали в работе Народного университета В.А.Перимов, Н.П.Куприянова, товарищи и знакомые Тукая Г.А.Трейтер, Амин Футафин, Фахри-Ислам Агеев, Кабир Бакир, скрипач Илларион Козлов, Ахметзян Мустафин (из отчета за 1909 г., стр. 39, 40, 41); были там и М.Бигеев и К.Башкиров.
Общество ставило задачей поднять культурный уровень слушателей, не получивших среднего образования, «главным образом лиц рабочего класса» (из отчета за 1907 год, с. 13); целью музыкальной секции было «растить народные дарования, давать исход их влечениям, выдающимся же талантам облегчать возможность получать специальное высшее музыкальное образование» (из отчета за 1909 г., с. 31).
Наибольший успех в работе заметен в 1907 и в начале 1908 года, далее реакция в стране задавила на время и казанских просветителей. Университетские аудитории так и не были открыты для встреч. В 1907 году было прочитано 54 публичных лекции — по медицине, в том числе и на татарском языке И.В.Терегуловым; по химии. Интерес вызвал юридический цикл лекций: «Что такое право», «Что такое государство», лекции «Факторы производства», «Кооперация и крупная промышленность», "О заработной плате», «О прибыли и поземельной ренте», «Понятие о государстве, его возникновение» и др. Проф. В.К.Пискорский собрал много слушателей на лекцию «Гарибальди. К столетнему юбилею его рождения" (4 июля 1807 — 1907 гг.).
Лекции посещались в основном рабочими в возрасте от 14 до 74 лет, но преобладала молодежь до 25 лет (из отчета за 1907 г., с.23.).
Рабочие неоднократно и через печать выражали благодарность лекторам и в анкетах записали, что лекции «дословно имеют огромное значение и послужат на пользу народа в достижении света и свободной науки» (из отчета за 1907 г., с.31). В 1914 г. успех выпал на цикл лекций «Введение в философию» (из отчета за 1914 год, с.4).
Были и критические замечания: публика желала большей доступности изложения материала, проведения лекций в форме бесед; выражалось недовольство тем, что лекторы уклоняются от обсуждения текущих политических вопросов. Задавали вопросы. Желали больше лекций по историческим наукам, проведения лекций и в деревнях, организации библиотеки (из отчета за 1907 год, с. 15, 20, 29, 30).
Особенной любовью пользовались музыкальные вечера, где квалифицированно использовались произведения великих русских композиторов и народные песни: татарские, узбекские, башкирские, казахские, украинские, белорусские. Играли на кубызе, курае, домбре. В 1909 году состоялось пять вечеров. ГА.Трейтер с женским хором исполняла татаро-башкирскую песню «Ашказар», она же из сборника Гречанинова спела «Узункуй», башкирскую песню «Салават» исполнил Терегулов. На курае играл Ахмаров, узбекские песни спел З.Халиков, а казахские С.Утяганов. Творческие свои обработки татарских мелодий на скрипке сыграл И.Козлов.
Возник и татарский оркестр (мандолинистов, скрипачей, балалаечников и цитристов) под управлением В.З.Апанаева. Татарский хор под управлением Ф.Агеева исполнил песни «Селим бабай» и «Такмак». «Песнь Сафо» Черепнина исполняли женский хор и Г.А.Трейтер. На общем собрании Общества Г.Трейтер выступила с докладом «Об исполнении народных русских песен». На собрании за вечер от 7 марта 1908 года была выражена общая «искренняя благодарность всем лицам, безвозмездно потрудившимся для успеха первого вечера секции» (из отчета за 1909 г., с.24). Вспомните, специалисты, и знайте, все читатели, что на том вечере выступал и Г.Тукай. И он, следовательно, получил благодарность специалистов и знатоков музыкального искусства. Его друзья, товарищи, знакомые (фамилии мы выше назвали) являлись членами музыкальной секции, рождали красоту и добро. Боролись и в годы реакции.
В 1910-1912 годах в Казани регулярно собирались на квартире Х.Ямашева студенты, литераторы, учителя, артисты (ЦГА ТАССР, ф.199, д.3612 а, лл.9 об., 14, 17-19 и др.).
Тукай состоял в литературно-политическом кружке большевика Х.Ямашева, которому, по мнению жандармов, руководитель «старается придать социал-демократическую окраску», «марксистскую тенденцию». За ними велось в 1911-1912 годах «весьма секретное» систематическое наблюдение полиции и жандармерии как за людьми, известными жандармскому управлению своей политической деятельностью (ГАСО, ф.51, оп.1, д.44, л.98, лл.59-60; д.25, л.55 об.).
26 июля 1912 года, говорится в одном донесении начальника казанского губернского жандармского управления, собрался татарский литературный кружок: «Собрание решило в недалеком будущем издание литературно-политического журнала в объеме толстых русских журналов. На собрании по этому поводу принимали участие Абдулла Тукаев, Фатых Амирханов, учитель Гафур Кулахметов» (ГАСО, ф.51, оп.1, д.44. л.59 об.).
Г.Тукай не раз лично участвовал в проведении общих мероприятий. Еще 27 марта 1908 года на литературно-музыкальном вечере он читал свое стихотворение (См. газету «Казан мухбире» — «Казанские вести», 1908, 31 марта, №273). 20 марта 1909 года под председательством В.А.Александрова состоялся вечер в честь 100-летия со дня рождения Н.В.Гоголя, проводился он на двух языках: на русском и татарском, «прошел весьма оживленно», вызвал аплодисменты слушателей («Камско-Волжская речь», 1909, 22 марта, №136). Был проведен 5 ноября 1911 года спектакль.
21 января 1911 года в зале Нового клуба также на двух языках состоялся литературный и музыкальный вечер, организованный обществом судоходных рабочих. Известный скрипач И.А.Козлов играл русские мелодии, оркестр исполнил татарские народные песни. Друг М.Вахитова Р.Габитова декламировала стихи, Андреев-Бурлак читал рассказы. Прочитал свои любимые стихотворения поэт Тукай (газета «Юлдуз» — «Звезда», 1911, 18 января).
У В.А.Александрова (он являлся библиотекарем) была и подпольная библиотека, насчитывавшая несколько сот книг, в том числе 125 экземпляров на татарском языке, среди них — сборник стихотворений Тукая. Рабочие казанских предприятий читали эти книги (ЦГА ТАССР, ф.199, оп.1, д.2236, л.29 об; д.2322, л.ПЗ. 224). Именно с В.А.Александровым Тукай организовывал и проводил русско-татарские вечера и спектакли.
Через биографию Г.Тукая проступает в определенной степени деятельность партийной организации и города Уральска, которая достаточно умело использовала демократическую печать (не имея возможности издавать свою собственную) в целях пропаганды идей научного социализма (Об этом можно узнать из нашей публикации «О некоторых новых источниках по изучению биографии Г.Тукая (1900-1907 гг.)» в сб. «Из истории Татарии» («Ученые записки» Казанского гос. пед. ин-та, вып. LХII, Казань, 1968)).
Рожденный поэтом, разве мог Тукай не откликнуться на такие изумительные строки:
«Братья — други, счастьем жизни опьяняйтесь!
Наше все, чем до сих пор владеет враг.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Солнце в небе, солнце красное — наш стяг».
Стихотворение «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», перепечатанное из Ленинской «Новой жизни» в №247 «Уральца» 6 декабря 1905 года, звучало гимном начавшегося вооруженного восстания в Москве, рождало идеи дружбы народов и единства их.
Совсем не случайно было то, что в газете «Фикер», где активно сотрудничал Тукай, 12 января 1907 года было перепечатано из ямашевского «Урала» стихотворение «Төрмәдән» («Из тюрьмы»), зовущее к борьбе с царизмом.
На особом счету были студенты. Жандармы знали, что в Саратовском университете в 1910-1912 годах обучались восемь студентов-мусульман. За ними велось наблюдение. Агентурным путем к ним попало письмо к Юсуп-Галиеву из Киева от 22.03.13 за подписью Умму-Гульсум Ахтямовой. Она обращалась к нему в качестве секретаря Киевской организационной комиссии как к представителю «цвета мусульманской интеллигенции»: надо перейти от слов к делу, начать активную общественную работу, провести всероссийскую перепись среди студентов-мусульман. Привлечь к работе деятелей публицистов. Нужен съезд, нужна программа. Письмо приглашало делегата в Киев на 16 апреля (ЦГА ТССР, ф.199, оп.1, д. 2482, л.104.)
{mospagebreak}
Местное жандармское управление собрало сведения и отправило в Департамент полиции справки на пятерых студентов-мусульман Саратовского университета. Б.Ю.Юсупгалиев — сын киргиза Астраханской губернии, родился 15 сентября 1883 года, кличка наблюдения «Калмык»; установлены сношения его с Берктаут Э.-А. («Шпилька»), фельдшерица; значится прибывшей из Казани; проживает с ним совместно.
Бийсенев Б.Б., сын киргиза, род. в 1889 г., кличка «Ковыль», окончил Уральское войсковое реальное училище в августе 1910 года. Ниязов М.Ю., сын киргиза, род. 7 июля 1891 года (кличка «Монгол»). Исенгулов Г.К., сын киргиза, род. 15 мая 1890 года (кличка «Тунгуз»), окончил курс в Уральском войсковом реальном училище и поступил в университет в 1910 году. Шугулов И.Ш., сын киргиза киргизских степей Уральской области, род. 15 августа 1889 года (кличка «Буряк»), воспитанник Уральского войскового реального училища (ЦГА ТССР, ф.199, оп.1, д. 2482, лл.105-107.).С ним в списке и студент Семенов П.П. («Чукча»), родился в Тамбове 31 октября 1887 г., православный. Бийсенев, Исенгулов, Шугулов учились в одном классе с И.Кашкинбаевым, знакомым Тукая.
Многое узнавал Г. Тукай из печати. «Фикер» сообщал о выходе в Ташкенте газеты «Таракки». И в связи с запрещением властями выражал надежду на ее возобновление, несмотря на то, что редактор Измаил Габитов привлекается по статье 129-й. Газета извещала, что по суду И. Габитов признан невиновным, однако власти изгнали его из Ташкента в г. Копал; что успело выйти только 6 номеров «Таракки» («Фикер», 1905, 31 декабря, № 50.).
В апреле 1906 года в «Фикер» появилась перепечатка из "Иршад", а через две недели — из «Хаят» (Там же, 1906, 23 апреля, №№ 15, 17, 18, 34.). В «Фикер» были перепечатки и из казанской газеты «Азат». Думается, писал в «Фикер» и Ш.Мухамедов, подписывавшийся псевдонимом «Татарин», он критиковал казанского Тарифа муллу (Там же, 1906, 3 июля, № 24.).
Читали в Уральске внимательно издания, выходящие на азербайджанском языке, в особенности «Моллу Насреддина». С первого номера выделяли бакинский еженедельник «Фаюзат», в нем стихотворения -«исключительно содержательные и художественные». Так поэт Г.Тукай сказал о стихах выдающегося поэта А.Сабира, он в «Фикер» процитировал две строки: «Сэмадэн бир мәләк һә|рәтледер: инсанлар, инсанлар! Нэдир бу ру]и — эрзи гапльцыр ал ганлар, инсанлар! ( М.А.Сабир. Хопхопнамэ (на аз.яз.). Баку, 1980, стр.413.
Составитель М.Мэммэдов!) (Люди, вы велики, но почему над вами кровавые тучи…). Тукай добавил, что стихи эти эмоциональны, «күңелләр өчен бик кыйммәтледер» («очень дороги для души») и пожелал автору и впредь создания таких же поэтических чудес.
Тукай читал газету «Азат», не раз перепечатывал оттуда достойные, по его мнению, материалы. Эти факты требуют и новых выводов. Поэт и по газете «Азат» расширял свой исторический кругозор. Разве мог он не заметить сообщений о герое революции лейтенанте П.Шмидте («Азат», 1906, 12, 14 марта).
Поэтом «Азата» по праву можно назвать Н.Думави, печатавшегося и в «Фикер». Сообщения «Азата» 26 мая 1906 г. о том, что уральский депутат Недоносков примкнул в Думе к трудовой группе, не могло пройти в Уральске незамеченным.
Нет оснований отрицать знакомство Тукая с корреспонденцией о выступлении в Петербурге В. И. Ленина с разоблачением соглашателей-кадетов («Азат», 1906, 31 мая.). В «Азат» выступали Г.Кулахметов («Хатыннар мәсьәләсе», № 21), АТазакаев («Иркенлек ни нәрсә», №50).
Нужно подготовить и включить в собрание сочинений Г.Тукая и такие произведения, где он выступает в соавторстве с другими.
1 октября 1906 года в «Фикер» появилось письмо в Магометанское духовное собрание от граждан 3-й мечети г.Уральска. Сорок человек подписали его, шестым в списке стоит подпись Г.Тукая; с ним рядом фамилия его друга Гайнетдина Туприева, учителя — наставника Мотыгуллы-хазрата, учителя А.Серазетдинова, знакомых Х.Бареева, Г.Карнеева, Н.Казиева, Б.Каратаева.
Речь идет в письме о целевом использовании наследства Г.Гадельшина, ибо его сын Хайрулла ничего никому не дает, в том числе и мечети. Подписавшиеся просят Духовное Собрание о том, чтобы оно потребовало от наследника подробного отчета о его расходах. Они извещают о своем желании открыть Учительский институт, на который тоже нужны деньги. Ждут ответа от муфтия, его вмешательства, ибо Хайрулла бай не здоров и не сможет сделать то, что необходимо. Одному из хранителей вакуфа М.Тухватуллину ничего не известно о средствах, и он об этом сказал народу. Просят перевести деньги и отдать здания комиссии по проекту Учительского института. Письмо датировано: 24 сентября 1906 года.
Участие Г.Тукая зафиксировано его подписью и в корреспонденции, посвященной музыкальному выступлению Гликерии Алексеевны Трейтер (она — друг Л.В.Собинова, участница Цусимского сражения) в марте 1908 года. 23 татарских писателя и деятеля культуры и искусства по достоинству оценивали ее вклад в развитие культуры народов России, ее прекрасное пение.
Фамилиии не указаны в письме редакции газеты «Аль-Ислах», направленном против черносотенной газеты «Баянель-хак» и ее приверженцев, опубликованном на русском языке. Блестящий стиль и глубокое содержание не оставляют сомнений в том, что оно написано ФАмирханом, Г.Тукаем и их друзьями.
Нужно продолжить исследование ряда тем и сюжетов. Они интересны сами по себе и, надеюсь, принесут новое и о Тукае. Поспешить надо с завершением исследования некоторых вопросов, поскольку время не щадит свидетелей и документов, залежавшихся в архивах и на руках старшего поколения наших современников; довести до конца свидетельства очевидцев, рассказы их о Тукае, переданные ими своим детям.
Конечно же, в первую очередь — сохранить и проанализировать те рукописные журналы «Альгасрельджадид» и газеты «Магариф», которые сохранены семьей Тухватуллиных, есть ценные сведения и в воспоминаниях Х.К.Тухватуллина, Г.М.Тухватуллина, Г.М.Кайбицкой. Один из них утверждал, что отпечатанные на гектографе русские революционные песни, переведенные на татарский язык, написаны были рукою Тукая; что песня «Карие глазки» тоже была переведена Тукаем на татарский язык и собирались петь ее хором; что мелодия песни «Гирэй — гирэй» — тукаевская, посвящена она памяти друга его. Что поэт написал особую песню, посвятив ее памяти безвременно скончавшейся жены Б.Каратаева; что Тукай пел песни и на казахском языке. Эти факты требуют дополнительного подтверждения.
Кто такой Г.Саляхутдинов, напечатавший 5 марта 1906 года в «Фикере» стихотворение на казахском языке под названием «Фонограф»? Он пишет о том, что если полиция и далее будет неистовствовать, мусульмане могут восстать. И высказывается за то, что надо бы поднять красный флаг.
Был в редакции и собственный корреспондент газеты «Вакыт» Аманбай Баубеков. Не раз появлялись в «Фикер» его острые сообщения об ограблении чиновниками казахов. Звал он сородичей к общественной деятельности. Одна из корреспонденции его называлась «Без казаклар уйкудамызмы? Уйямызмы?» («Фикер», 1906, 17 апреля) -«Мы, казахи, спим? Не проснемся?» Писал он и в «Вакыт». Сообщал в ней 10 марта 1907 года о насильственном изъятии казахских земель в Уральской области. Его известие перекликалось с теми материалами, которые предоставили князю Васильчикову Б.Каратаев и делегация казахов, что в Уральской области у 400 тысяч их соплеменников отнято 80 тысяч десятин земли, что в селении Бурлине произошли кровавые столкновения: убиты 2 казаха и 4 переселенца. В ответ князь заявил, что надо кончить с кочевничеством киргизов. («Вакыт», 1907, 25 марта). Депутат казахского народа встречался и с П.Столыпиным.
Трудоемкой и ответственной задачей является подготовка нового, действительно академического издания произведений Г.Тукая. И тут много проблем. Поэт сам редактировал иногда свои сочинения, особенно первые публикации 1905-1906 годов, в 1907 году они выходили уже с его правками. Ясно, что с этими собственными уточнениями и изменениями Тукая надо нам считаться, хотя где-то в подстрочниках или примечаниях тактично отмечать и первоначальные строчки. Тукай выразил собственное отношение к изданию своих стихотворений, сам отбирая их для отдельного сборника. Это тоже нужно учитывать. Он оставил предсмертное завещание, где строго оценивая свое творчество, не желал в будущем широкого тиражирования ряда произведений — вроде американизированного «Кичке азана» и прочего, как он высказывался, хлама. Это надо понимать. И такие вещи Тукая достойны печати, но так, как завещал он: не исключая совсем, но и не напирая на их особую ценность и значимость.
Особенные трудности возникают в связи с поиском тех стихотворений Тукая, которые им были написаны, но не могли быть опубликованы в родной стране. Их поэт собирался печатать за границей — в парижском журнале «Мусульманин». Надо найти все номера издания, нет ли их там. Искать надо в архивах Главной цензуры и петербурского цензурного комитета (фонды 776 и 777 ЦГИАЛ), в фонде министра внутренних дел или департамента полиции; туда могли попасть и рукописи Тукая, высланные за рубеж, ибо издатель «Мусульманина» был платным агентом царской службы и весьма аккуратно доставлял хозяевам полученные документы и материалы, присовокупив еще личные суждения. Такой поисковой черновой работой у нас многие не любят заниматься, хотя не без апломба претендуют на роль знатоков. Надо бы потрудиться для Тукая.
Стоит, как видим, вопрос и об авторстве Тукая в отношении ряда произведений. Не все еще корректно и убедительно доказано. Тукай печатался в различных органах под псевдонимами. Некоторые творения приписываются поэту, но не являются его детищем.
Непростой является работа и в архиве цензурного комитета: не все сохранилось. Поискать нужно и в фонде прокурора судебной палаты, где порою рассматривались представленные для наложения ареста стихи Тукая, и в фонде министерства юстиции, куда попадали извлечения из докладов. Работы еще много.
Проблема заимствований («иктибасов») Тукая. Он нередко настолько менял содержание оригинала, что оно только формально может считаться переводом, а более подходит к нему именно тукаевское определение «иктибас». Можно по иным фактам и поспорить.
Многие факты уникальные, возникли буквально из небытия, они исчезают за далью времени, например, на некоторых фотокарточках, где знакомые и товарищи поэта, уже никто не может установить их личность, ибо не осталось современников. И такую вот трудную задачу выставляет история.
Научимся по достоинству ценить борьбу поэта против черносотенцев и царских властей, поймем, какие эстетические впечатления получил он в Уральске, как природа лесостепи, разливы Урала вдохновляли его на творчество, привлекая ледоходом, незабываемым весенним ароматом тюльпанов и свежей полыни.
Некоторые литературоведы Казани, хотят они того или нет, фактически отказывают поэту в философских раздумьях, в политической зрелости, в том, что он шел в ногу со временем, наверняка и опережая его. Тукай не стал ни с.-д., ни с.-р., у него была своя позиция. В отличие от таких наших сегодняшних «теоретиков», царские жандармы и охранка доходили до понимания политической значимости и поэзии Тукая, и его воззрений на жизнь. За Тукаем и его друзьями в течение ряда лет велось жандармское наблюдение, и документы о том залежались не только в казанском и саратовском жандармских управлениях.
Какие существенные страницы биографии Тукая не известны! Зато сколько написано тщеславными публицистами статей на тему, что надо писать о Тукае по-новому… Почему же не подкрепляют это делами?
Да и написано даже в таких общих тривиальных рассуждениях немало несуразностей, сколько субъективизма, ошибочных положений, проистекающих из незнания первоисточников. Приходится сожалеть, что и редакции газет и журналов, печатающих такие перлы невежества, способствуют девальвации ценностей, забывая о научности знания. Забывают, следовательно, и некоторые писатели своего непревзойденного Тукая, чего раньше не было. Не называю пока фамилии, среди авторов есть люди молодые, могущие еще принести пользу Отечеству и своей нации. А стоящим во главе журналов и газет — пожелал бы более требовательно подходить к печатанию корреспонденции и больше любить великого народного поэта.
Предлагаю вниманию читателей фотокарточки — хорошего знакомого Г.Тукая, постоянного корреспондента газеты «Фикер» студента Г.Бирдеева, брата поэта А.Хузяши (может, кто-то представит фото и самого поэта?); друга Тукая Ш.Ш.Утюшева; знакомых Тукая — кюйчи М.Букейханова, общественного деятеля Г.Х.Букейханова с женой его Суфией; преподавателя М.Кукебаева. Нужны новые научные поиски, новые открытия.
(Из сборника: Тукаевские чтения 22 апреля 1998 г. — Тукай укулары. — Казань, 1999)