(Автореф. дис. в виде научного доклада на соискание ученой степени канд. филол. наук)
Общая характеристика работ
Актуальность темы. Проблема взаимосвязи устной и письменной литератур всегда занимала важное место в литературоведении и фольклористике. Она прослеживается еще до революции в творчестве татарских писателей-классиков (Г.Тукая, Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова и др.), в последующий период к ней обращались видные ученые-филологи (М.Гайнуллин, Х.Усманов, Х.Ярмухаметов, Г.Халит и др.), в наши дни она также активно исследуется литературоведами и фольклористами (диссертации и монографии Т.Галиуллина, Ф.Ахметовой, Ф.Урманчеева, Н.Хисамова, А.Садековой). В настоящее время, когда тяга к истокам культуры, литературы и искусства значительно возросла, литературные критики и сами писатели ( напр., Ф.Мусин, Г.Ахунов, Р.Батулла и др.) высказываются о необходимости глубокого изучений татарскими писателями фольклора своего народа в целях повышения художественного уровня произведений. Это, естественно, относится и к сказкам.
Первое исследование, посвященное татарским сказкам, сделано К.Насыри и П.Поляковым (Насыров А. К. и Поляков Л. А. Сказки казанских татар и сопоставление их со сказками других народов // Известия общества археологии, истории и этнографии при имп. Казанском университете. — Т.Х VI.— Вып.4 — 6.— Казань, 1900. — С. 1— 112.). В монографии Х.Ярмухаметова "Татарское народное поэтическое творчество" сказкам была отведена отдельная глава (Ярми Хәмит. Татар халкының поэтик иҗаты. — Казан, 1967. — С.83— 109.), а Э.Касимовым монографически изучены сатирические к юмористические сказки (Касимов Э.С. Сатира и юмор в татарских народных сказках: Дисс…канд.филол.наук.— Казань.1966. См. и его соответствующие публикации и статьи.). Но о сказках классика татарской литературы Г.Тукая до сих пор писали в основном литературоведы, причем — в рамках общих исследований творчества поэта. Эти произведения не стали предметом специального изучения как явление, рожденное на стыке фольклорного и литературного творчества и условно названное «литературной сказкой».
Малоизученность проблемы заставила автора изучать как бы параллельно все жанровые разновидности сказок в их тесной связи с деятельностью Г.Тукая в области сказкотворчества. Все изложенное свидетельствует об актуальности и своевременности разрабатываемой в настоящей работе проблемы.
Цель и задачи исследований. Цель: раскрыть особенности поэтики (в широком смысле) татарских народных сказок и влияния на сказки Тукая, что и определило круг основных задач автора в его главных исследованиях:
— классификация народных сказок,
— определение их сюжетного состава,
— определение специфики образов сказок,
— анализ взаимосвязей фольклора и сказкотворчества Тукая,
— выявление поэтических особенностей сказок Тукая и специфики работы поэта в этой области,
— выяснение мифологической основы сказки "Шурале" и истории ее создания как наиболее тесно связанного с фольклором произведения поэта.
Теоретическую и методологическую основу работ составили труды видных ученых-фольклористов и литературоведов В.Я.Проппа, Б.Н.Путилова, Э.В.Померанцевой, Н.И.Кравцова, В.П.Аникина, Н.В.Новикова, Х.Г.Короглы, У.Б.Далгат, Л.Г.Барага, Н.Рашияну, Х.Х.Ярмухаметова, Ф.И.Урманчеева, М.Х.Гайнуллина, Г.М.Халита, Й.З.Нуруллина, А.Г.Каримуллина, Н.Г.Юзеева, Р.К.Ганиевой, Х.Ю.Миннегулова, А.М.Сулейманова, С.А.Каскабасова, Е.Д.Турсунова. В свое время работы автора по волшебным сказкам были выполнены под руководством профессора Х.Г.Короглы. При обсуждении ряда работ учтены также ценные замечания и советы ученых и писателей Н.С.Исанбета, Г.Б.Баширова, И.Н.Надирова, Ф.В.Ахметовой, Х.Ш.Махмутова, Р.М.Мухамедзянова, Н.Ш.Хисамова, М.И.Ахметзянова, З.З.Рамеева и др.
Материалом исследований служили произведения Г.Тукая и около 2 тысяч текстов татарских народных сказок, в том числе опубликованные в отечественных и зарубежных изданиях с 1842 года по настоящее время, а также рукописных, хранящихся в архивах городов Казани, Уфы, Санкт-Петербурга и собственные записи автора во время многочисленных научных экспедиций.
Научная новизна. В работах автора, опубликованных в книгах, сборниках и журналах, впервые разносторонне изучены все основные разновидности жанра сказок: сказки о животных, волшебные и бытовые. Автором изданы отдельной книгой бытовые сказки в составе 12-томного свода "Татарское народное творчество" со вступительной статьей, обширными комментариями и типологическим анализом сюжетов. Предпринята попытка глубже раскрыть взаимосвязи сказок разных народов, освещена их поэтика и типология. Впервые определен сюжетный состав татарских народных сказок на основе международных каталогов, создана солидная основа для составления указателя сюжетов татарской сказки. Впервые Тукай представлен как родоначальник татарской литературной сказки и раскрыты приемы его работы в данной области. Введены в научный оборот неизвестные, а также недоступные до сегодняшнего дня зарубежные источники по татарскому фольклору, в том числе сказковедению, и творчеству Габдуллы Тукая (материалы и исследования).
Практическое значение работ. Результаты исследования могут послужить материалом для дальнейших разработок тем, теоретических обобщений по татарскому фольклору, по творчеству Г.Тукая, и сказкотворчеству писателей, а также для сравнительных исследований фольклора и творчества отдельных писателей.
Исследования автора могут быть дополнительным материалом для учителей общеобразовательных школ в изучении татарского фольклора и творчества Г.Тукая на занятиях по родной литературе (некоторые уже применены методистами и рекомендованы учителям (Исламов Ф.Ф. Изучение произведений устного народного творчества на уроках татарской литературы. Методическое пособие для преподавателей татарской литературы. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1988. — С. 14—36,95 (на тат.яз.).) , для преподавателей при чтении курса татарского устно-поэтического творчества и изучении творчества Г.Тукая на гуманитарных факультетах вузов, где имеется отделение татарской филологии (некоторые работы использованы и отражены в учебных программах вузов по татарскому народному творчеству) (Татарское народное творчество. Программа для отделений татарской филологии университетов и педагогических институтов/ Автор-составитель М..Х Бакиров. — Казань: КГУ, 1983. — С.9.13—14, 29—30 (на тат.яз.); Татарское народное творчество. Программа для отделений татарского языка и литературы высших учебных заведений /Составитель Р.М.Мухамедзянов. —Уфа: БГУ, 1988. —С.15.34 (на тат.яз.).), для студентов при написании дипломных, курсовых работ (в коллективной монографии, изданной Казанским университетом к качестве учебного пособия для студентов, автором написан раздел "Сказки" (Анализ фольклорных жанров/Научный редактор доцент М.Магдеев. — Казань: Изд-во Казанского университета, 1986. — С.89—112 (на тат. яз.).). Ряд работ могут быть полезны и для писателей, работающих в области литературной сказки.
Апробация работ. Результаты исследований докладывались на конференциях молодых ученых Института языка, литературы и истории им. Г.Ибрагимова (1974,1976), итоговых научных конференциях Института (1983, 1985. 1986, 1988, 1989, 1991, 1992, 1993), а также на региональном симпозиуме "Межэтнические общности и взаимосвязи фольклора народов Поволжья и Урала" (Казань, 1979), на международной тюркологической конференции "Языки, духовная культура и история тюрков: традиции и современность" (Казань, 1992) и других различных конференциях (1976, 1990, 1991, 1992).
Исследования автора используются при прохождении курса "Татарское народное творчество" студентами филологического факультета Казанского и Елабужского пединститутов, а также Казанского и башкирского университетов.
Научный доклад по совокупности трудов обсужден и одобрен на совместном заседании отделов народного творчества, литературоведения, рукописей и текстологии Института. Основные положения доклада изложены в указанных ниже публикациях автора (в списке 6 книг и 25 статей). Общий объем опубликованных статей и исследовательских частей книг по теме доклада составляет более 25 п.л.
Научная деятельность автора шла в 3-х направлениях: собирательском, текстолого-эдиционном и научно-теоретическом.
Собирательская работа заключалась в записывании произведений народного творчества из уст информантов на магнитную ленту, расшифровке и оформлении их согласно требованиям архивного дела, в составлении научных отчетов. Автор участвовал в 16-и научных экспедициях (в большинстве из них в качестве руководителя), организованных в районы Республики Татарстан, а также области Российской Федерации, где компактно проживает татарское население (Иркутская, Пермская, Челябинская, Свердловская, Курганская). Общее количество записанных автором произведений составляет 2902 единицы, в том числе сказки 192.
Обнаружены талантливые сказители Х.Хайруллин (1903 г.р.) из д.Яшелче Камско-Устьинского р-на Республики Татарстан, 3.Минаева (1884 г.р.) из д.Аккуль Буинского р-на, Г.Сахнуллин (1921 г.р.) из с.Октябрь Муслюмовского р-на, М.Гулова (1902 г.р.) из с.Муккин-Каратай Лениногорского р-на, Ф.Валиев (1921 г.р.) из д.Тарея Иркутской обл. и др. Если для репертуаров Х.Хайруллина и Ф.Валиева характерны объемные волшебные сказки, то 3.Минаевой по душе бытовые сатирико-юмористические. А М.Гулова мастерски рассказывает обрамленные произведения фольклора.
Текстолого-эдиционная работа, заключалась в операциях транслитерации рукописей с арабской и латинской графики, расшифровки транскрипций, литературной правки (не редактирование), адаптации, научном комментировании, технической подготовки к печати текстов народных сказок и корректировании типографических гранок.
Составленный автором том бытовых сказок, являющийся 3-ей книгой сказок в составе 12-томного Свода "Татарское народное творчество", включает в себя 152 текста (более 26 п.л.) на татарском языке, более половины которых (79 текстов) печатались впервые.
Другой сборник — "Татарские народные сказки" на русском языке (1986) состоит из 150 текстов (36 п.л.). представляющих все три основных разновидности жанра. Следует, отметить то, что со времени издания первого сборника сказок на русском языке (Васильев М.А. Памятники татарской народной словесности. Сказки и легенды. — Казань, 1924.), имеющего научное значение, прошло более 60 лет. Потому была острая необходимость в новом фактическом материале — качественных переводах для широкого круга исследователей, представляющих научный интерес. При этом автору пришлось исполнять функции как составителя, так и специального редактора данной книги (общий тираж 2-х видов исполнений 300 тыс. экз.).
В 8-и томах Свода опубликовано около 40 текстов, относящихся к семи жанрам татарского фольклора (около 4 п.л.), собственноручно записанных автором, в том числе 16 сказок (3 п.л.). Большинство этих сказок издано также на русском (1986) и венгерском языках. Часть из них переиздана на татарском (1989,1992) и русском (1992) языках. Текстологическая работа велась также и по иностранным источникам, изданным в Венгрии, Турции, Германии и Финляндии.
Особенно ценными являются сказки, записанные во время первой мировой войны венгерским ученым И.Куношем от татарских солдат, находящихся в плену. 14 сказок впервые возвращаются народу — они начали публиковаться автором в журнале "Мирас" ("Наследие") с № 2 1993 г.
Выбор текстов народных сказок для издания велся по печатным и рукописным материалам, в составе которых представлено около 2 тыс. единиц.
Научно-теоретическая работа. Объектом научно-теоретических исследований автора являются народные сказки татар Среднего Поволжья и Приуралья и творчество классика татарской литературы Г.Тукая (1886-1913).
Сказка по-татарски называется әкият (әкият). Отдельные представители старшего поколения называют сказку словом хикэят (хикәят (Однако смысл этого термина был гораздо шире: среди печатных текстов, названных "хикәят", встречаются, кроме сказок, легенды, предания, народные шутки, притчи, рассказы и другие прозаические произведения.).) (по-арабски: рассказ, повесть). К слову, у сибирских татар сказка носит общетюркское название йомак, обозначающее у некоторых народов, в том числе у сибирских татар, и загадку.
История собирания, издания и изучения татарских народных сказок подробно изложена в статьях автора "О татарских сказках" (см. в списке опубликованных работ под № 1), "Татарские народные сказки" (10), "Из истории изданий татарского фольклора: народные сказки" (31).
В татарской фольклористике принято делить сказки обычно на три основные разновидности: сказки о животных, волшебные и бытовые сказки, хотя некоторые произведения не всегда вмещаются в рамки этих трех групп.
Сказки о животных. В составе татарских народных сказок таких немного. Судя по количеству записей, они составляют примерно 8 процентов всего сказочного наследия. К тому же и объем их невелик.
Основные герои этих произведений — дикие и домашние животные, птицы и др. У татар особенно распространены сюжеты "Лисица и журавль" (АТ 60) , "Кот и дикие животные" (АТ 103), "Волк — дурень" (АТ 122 А), "Напуганные волки" (АТ 125),"Мужик, медведь и лиса" (АТ 154) и др.
Среди персонажей в данной разновидности сказок наибольшей популярностью пользуется Лиса. Она участвует более чем в половине подобных произведений, чуть реже — Медведь и Волк. Другие дикие животные и птицы (Заяц, Лев, Тигр, Барсук, Кабан, Крот, Жаба, Журавль, Дятел, Перепел, Сова, Филин, Воробей, Синица, Кукушка, Ворона и др.) — еще реже.
Лиса изображается двояко. Если в большинстве сказок она коварный и хитрый хищник, обманщик и подхалим, то в некоторых — это умное, находчивое и ловкое животное. Медведь и Волк, наоборот — тупые, глупые, трусливые. Очень часто они кем-то обмануты, со страхом убегают или бывают убиты. Лев и Тигр изображаются в сказках как самые сильные животные и олицетворяют образ свирепого тирана. Они властвуют над всеми животными.
В сказках о животных аллегорически изображаются общечеловеческие недостатки. В них повадки животных используются для обличения пороков, встречающихся в людях ("Шах-Петух", "Гороховое войско", "Медведь и Лиса" и др.). В подобных произведениях преобладают юмор, ирония.
О принципах классификации сказок о животных, этапах в их генезисе, архаических мотивах, связи с древними дуалистическими мифами, различиях в образах животных в сказках и легендах, роли образа человека и др. подробно изложено в статьях «Татарские народные сказки»(10), «О татарских сказках» (1),
Волшебные сказки. Судя по количеству записей, они составляют приблизительно 46 процентов татарских сказок и отличаются сравнительно большим объемом. Среди волшебных сказок особо выделяются сказки о богатырях (Камыр-батыр, Турай-батыр, Тан-батыр и др.). В число волшебных сказок также входят произведения, основанные на мифологических рассказах (бывальщинах) и легендах. Разумеется, большую часть этой разновидности составляют собственно волшебные сказки.
Среди татарских волшебных сказок особенно широко распространены следующие международные сюжеты: "Три подземных царства" (АТ 301), «Чудесное бегство» (АТ 313), "Звериное молоко" (АТ 315), «Царская собака» (АТ 449), «Красавица жена» (АТ 465), «Мачеха и падчерица» (АТ 480), "Благодарные животные" (АТ 554), «Волшебное кольцо» (АТ 560), "Чудесные дары" (АТ 563), "Рога" (АТ 566), "Чудесная птица"(АТ 567), «Чудесные дети» (АТ 707) и др.
В центре волшебной сказки стоит образ идеального героя. В подавляющем большинстве случаев это младший из братьев (изображение в качестве главного героя старшего брата — явление исключительное). Можно предполагать, что это происходит из дуалистических мифов древних тюрок. А в тюркской мифологии младший брат — положительный герой (Турсунов Е.Д. Генезис казахской бытовой сказки. В аспекте связи с первобытным фольклором. — Алма-Ата: Наука, 1973. — С.138.).
В волшебных сказках значительное место занимают мифологические персонажи. Один из часто встречающихся персонажей — див (дию). Див живет вдали от людей, за горой Каф, на горе, под водой или, чаще всего, под землей. Он обычно похищает дочерей падишаха и превращает их в своих жен. Однако, где бы он ни находился, герой сказки джигит-богатырь, преодолевая неимоверные трудности, проникает к его владения. Убив дива, он освобождает девушку и, как правило, на ней женится. Див изображается, таким образом, как враждебная человеку сила. Однако, хотя и очень редко, встречаются и дивы добрые, помогающие человеку.
Сравнительно часто в волшебной сказке действует, наподобие русской бабы-яги, старуха-ведьма (убырлы карчык), т.е. буквально: старуха-упырь. В некоторых сказках она называется старухой-колдуньей (сихерле карчык), старухой-обжорой (җалмавыз). Старуха-ведьма, живущая обычно в лесу в маленькой избушке, вредит человеку, она проглатывает людей, сосет их кровь, приносит другие несчастья. Герою сказки приходится приложить немало сил, чтобы уничтожить или заставить ее подчиниться. Вместе с тем сохранились в некоторых сказках древние сюжеты, где старуха-ведьма оказывается доброй и помогает людям.
Относительно реже в волшебной сказке встречается образ змея (елан). У многих народов змей изображается как ярый враг человека, и сюжеты о змееборстве в сказках занимают значительное место.
Русские сказочные змеи подразделяются по функциям на четыре разряда: 1) Змей-похититель, 2) Змей, занимающийся поборами ("Поборы змея"), 3) Змей-охранитель границ, 4) Змей поглотитель (Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. — Л.: Изд-во КГУ, 1946. — С. 199-201.). Данная классификация мало соответствует татарскому сказочному материалу. В роли змея-похитителя в татарских сказках чаще всего выступает див (реже аждаха, гигантская птица). Змей, занимающийся поборами, встречается очень редко. Эту функцию, как правило, выполняет аждаха. Что касается змея-охранителя и особенно нарушителя границ (Н.В. Новиков. Образы восточнославянской волшебной сказки. — Л.: Наука. 1974. — С.185.), то в такой роли опять выступает див. А змей-поглотитель героя в татарских сказках не встречается. Н.В.Новиков предложил дополнить классификацию В.Л. Проппа пятым разрядом сказочных змеев — змей-соблазнитель (Новиков Н.В. Указ. соч. — С. 189.). Но в татарских сказках функцию соблазнителя выпоняет юха. В татарских волшебных сказках образы змеев по функциям можно разделить только на три типа: 1) Змей-помощник, 2) Змей-охранитель, 3) Змей, требующий девушку.
Таким образом, в татарских сказках эпизоды борьбы со змеем —довольно редкое явление. Очень часто в них змей —положительный персонаж, выступающий как помощник или даритель. В сюжетах, связанных со змееборством, в татарских сказках чаще фигурируют див и аждаха (дракон).
Аждаха (аждаһа) встречается примерно в каждой десятой волшебной сказке. Он представляется в виде огромного одно или многоголового змея, вступающего в схватку с героем сказки. Это чудовище бывает 2-х типов: аждаха, требующий девушку и аждаха-поглотитель.
В фольклоре некоторых народов аждаха иногда выступает на стороне положительного героя (Короглы Х.Г. Взаимосвязи эпоса народов Средней Азии, Ирана и Азербайджана. — М.: Наука, 1983. — С.49.). Однако, в татарских и башкирских сказках этого нет.
Еще один персонаж из "змееобразных" — это юха, которая фигурирует лишь в нескольких сказках. По поверьям татар, змей, дожив до ста лет, превращается в аждаху, а дожив до тысячи лет — в юху. Юха — враг человека. Она не действует открыто, как, например, аждаха. Вначале, превратившись в красивую девушку (иногда в красивого юношу), она вступает в брачную связь с человеком, после чего тот постепенно чахнет. Только своевременное уничтожение юхи спасает героя сказки от гибели.
В волшебных сказках представлены и другие враждебные герою мифологические персонажи: старик-карлик сам с пядь да борода пядей пять (Үзе бер карыш, сакалы биш карыш карт), ифрит (гыйфрит), джинн (җен), пәри (пәри) и др.
Из людей в качестве антипода часто выступают падишах (патша, падиша), визирь (вәзир) и старшие братья (абыйлар).
Такие персонажи волшебных сказок, как чудесный конь (ат), голубь (күгәрчен), золотая рыба (алтын балык), белый волк (ак бүре), птица семруг (сәмруг кош) и другие, обычно изображаются как положительные образы, помогающие герою.
Сюжеты, образы, художественные особенности волшебных сказок подробно рассматриваются в статьях автора "Волшебные сказки"(13), "Образы змея и подобных ему персонажей в татарских сказках"(22), "Мифологические образы волшебной сказки, связанные со змеем" (19), "Сказки" (20), "Происхождение сказок" (12),"Некоторые вопросы поэтики волшебной сказки (особенности сюжета, композиции и стиля)"(9) и др.
Бытовые сказки. Они составляют примерно 46 процентов всего сказочного наследия. Основанные на социальном и бытовом конфликте, эти сказки наиболее близко стоят к реальной действительности. Они отличаются от волшебных своей непосредственной обращенностью именно к бытовым обстоятельствам, определяющим сюжетную коллизию и ее разрешение, а вместе с тем иную, чем в волшебной сказке, систему образов действующих лиц.
По своей тематике бытовые сказки очень разнообразны. Среди них есть произведения о мудрых людях, неверных и верных женах, богачах и работниках, муллах, ловких ворах и пр. В татарском народе очень популярны сюжеты сказок (56—15 записей): «Мертвое тело» (АТ 1537), "Дорогая кожа" (АТ 1535), "Семилетка (мудрая девушка)"(АТ 875), "Влюбленный поп вертит жернов (перебирает просо, толчет крупу)"(СУС—1730*), "Состязание в беге" (АТ 1072), "Кто дальше бросит дубинку" (АТ 1063), «Ловкий вор» (АТ 1525 А), "Угроза морщить озеро веревкой" (АТ 1045), «Состязание в борьбе» (АТ 1071), «Шляпа (мешок) денег» (АТ 1130), «Шут» (АТ 1539), «Оклеветанная девушка» (АТ 883 А), "Медведь вытаскивает человека из дупла" (СУС—1900*), «Злая жена в яме» (АТ 1164), «Любовник в виде черта» (АТ 1358 А), «Золотая гора» (АТ 936*), «Неверная жена и муж, притворившийся ослепшим» (АТ 1380) и др.
Бытовые сказки можно условно подразделить на 4 группы: назидательные, авантюрные, сатирические и юмористические.
К группе назидательных относятся сказки, в которых мораль высказывается открыто. Это — сказки о правде и лжи, мудрых советах, мудрых ответах, завещаниях и т.д. В числе назидательных бытует и часть притчей, что является следствием необособленности этого жанра в самостоятельный в татарской фольклористике.
Группу авантюрных сказок составляют в основном сказки об оклеветанных женщинах, верных женах, ловких ворах и разбойниках.
Большинство бытовых сказок представлены сатирическими и юмористическими сказками. В сатирических сказках нередко изобличаются представители правящего класса и духовенства. В них трудовой человек обычно одерживает победу, превосходя их умом и находчивостью. Особую группу среди сатирических сказок занимают сказки о глупом черте, который также оказывается обманутым смышленым героем.
В сатирических и юмористических сказках высмеиваются также общечеловеческие пороки: лень, супружеская неверность, трусость, бахвальство, жадность, глупость и т.д. Смех в этих сказках отличается тем, что в сатирической он язвительный, наступательный, а в юмористической — мягкий, добродушный.
Сказки-небылицы являются особой разновидностью сатирико-юмористических сказок.
Сюжеты, образы и художественные особенности бытовых сказок подробнее анализируются в статьях автора "Бытовые сказки" (2), "Сказки" (20), "О татарских сказках" (1).
Таковы три основные разновидности жанра сказок в татарском фольклоре.
В сказках самых разных народов очень много общих мотивов и сюжетов, и чаще всего это происходит в силу типологической общности, которая возникла у народов самостоятельно в силу тождественности бытовых или психологических условий на первых этапах развития человечества (Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — Л., 1940. — С. 500.).
Общность в сказках может быть также обусловлена генетическими (у родственных народов) и контактными связями.
Среди международных сюжетов татарских сказок некоторые можно выделить как заимствованные. На заимствованность указывает и то, что часть из них представлена в единственной записи. Большинство таких сюжетов зафиксировано в различных источниках Запада и Востока. Например, сюжет "Дядя и племянник ". (АТ 950) имеется уже в "Истории" Геродота (V век до н.э.).
Однако среди источников, где можно встретить сюжеты и мотивы татарских сказок, преобладают восточные (индийские, персидские, монгольские и арабские), такие, как "Двадцать пять рассказов Веталы", "Панчатантра", "Калила и Димна", "Тути-наме(Книга попугая)", "Арджи-Бурджи", "Тысяча и одна ночь". К ним восходят татарские сказки с сюжетами "Три жениха" (АТ 653 А), "Животные едят друг друга" (АТ .20), "Осел без сердца" (АТ 52), "Мышь, поедающая железо" (АТ 1592), "Разрушенные мечты" (АТ 1430), "Три жениха" (АТ 653 А), "Сомнительная клятва" (АТ 1418), «Дух в бутылке» (АТ 331), "Благодарный мертвец" (АТ 508), "Лампа Аладдина" (АТ 561), "Мясо змей" (АТ 673), "Золотая гора"(АТ 936*).
Есть сказки, которые в какой-то степени отличаются от сказок "Тысячи и одной ночи", но прослеживается их связь с этим памятником арабской культуры. Сюжеты этих сказок следующие: "Царская собака" (АТ 449), "Правда и кривда" (АТ 613), "Язык животных" (АТ 670), "Безручка" (АТ 706), "Деньги — зло" (АТ 763), "Спор о верности жены" (АТ 882), "Золотая гора" (АТ 936*), "Евстафий Плакида" (АТ 938), "Рыба в борозде" (АТ 1381 А), "Разрушенные мечтания" (АТ 1430) и др.
Существуют еще в фольклоре особенности, присущие только той или иной местности, определенному географическому региону. Среднее Поволжье и Приуралье, где проживает татарский народ — край многонациональный. Поэтому уместно будет сказать несколько слов именно о региональной общности в сказках народов этого края.
Когда речь идет об общностях определенного региона, особенно выделяются среди них те, которые сложились в силу взаимосвязей, в результате взаимного обмена духовными ценностями народов. Из исследований, посвященных сказкам, видно, что для фольклора народов Поволжья и Урала характерно влияние русского фольклора. При наличии явных признаков установить факты заимствования значительно легче. К таковым можно отнести, например, татарскую сказку "Котан Иваныч", основанную на сюжете "Кот и дикие животные" (АТ 103), где главным героем является кот Котофей Иванович, заимствование которого из русского фольклора очевидно. По утверждению Л.Г. Барага, оттуда же перешли сказки с этим сюжетом и к другим народам региона (Бараг Л.Г. К сравнительному изучению сюжетного репертуара татарских сказок о животных // Фольклор народов РСФСР. Межвузовский научный сборник. — Уфа, 1978. —С.116.).
П.А.Поляков, например, детально сопоставляя татарскую сказку "Саламторхан" с русскими сказками "Козьма Скоробогатый", "Бухтан Бухтанович", заключает, что "татарская редакция этой сказки остается первоосновой, из которой развились подобные же сказания у других племен и народов" (Насыров А.К. и Поляков П.А. Указ. соч. — С.96.). Интересные результаты можно ожидать также от глубокого изучения взаимосвязи сказок тюркских и финно-угорских народов Поволжья и Урала, т.к. непосредственные контакты между этими народами восходят к древнейшим временам. Например, распространенные у татар сюжеты волшебной сказки "Мульталь" (АТ 451 + АТ 533), бытовой сказки "Кому трудней?" (СУС-1370*) и др. имеются также у башкир, мари, мордвы и удмуртов. Значит, они являются общим для сказочного эпоса народов Поволжья и Урала. Однако особенности в них у каждого народа налицо.
Когда речь идет о сюжетном составе сказок того или иного народа, имеются в виду все сюжеты: и международные, и региональные, и национальные. Что касается национальных сюжетов, определить их очень сложно, т.к. трудно приписать их только одному народу, не зная репертуара других. Для этого необходимо наличие национальных указателей. Работа велась и в этом направлении. При классификации сюжетов по вышеназванным указателям, в разработке которой принимал участие и научный сотрудник С.М.Гилязутдинов, выяснилось, что в составе татарских сказок имеется (разумеется, по предварительным данным) 374 сюжета, из них, 64 — сказки о животных, 158 — волшебные, 152 — бытовые (в том числе новеллистические — 45, о глупом черте — 30, анекдоты, встречающиеся в сказках — 77). По нашим предположениям, общая численность сюжетов татарских сказок, учитывая и сюжеты, которых нет в существующих указателях, доходит до 450.
Вышеизложенным проблемам посвящены статьи автора "Общности в сказках народов Среднего Поволжья и Приуралья" (18), "Сюжетный состав сказок" (26), "Репертуар и сюжетные типы волшебных сказок" (21).
Возможно, в ближайшем будущем будет создан "Указатель сюжетов татарской сказки". В этом указателе будет отражаться и то, какие сюжеты перешли в литературу. Достойное место займет там и имя Г.Тукая.
Татарская литература начала XX века создала классические произведения, среди которых особое место занимает творческое наследие великого поэта Габдулы Тукая, основоположника новой татарской литературы.
Связи творчества Тукая с фольклором изучены учеными довольно основательно (Толымбай Г. Тукай һәм әдәби фольклорыбыз //Безнең юл, 1928. — № 6-7.— С.21; Габдрахманов Ф. Тукай һәм фольклор әсәрләре //Совет әдобияты, 1938. — № 4.— С.39—47; Халит Г. Тукай һәм халык иҗаты //Совет әдәбияты, 1938.— № 5.0.74—84; Гайнуллин М. Тукай һәм халык иҗаты //Совет әдәбияты, 1945. — № 12.— С.57—63; Ярми X. Тукай һәм халык иҗаты // Габулла Тукай. Шагыйрьнең тууына алтмыш ел тулуга багышланган гыйльми сессия материаллары. — Казан. 1948. —С.93—112; Вәлитова Й. Г.Тукай һәм халык әкиятләре // Совет әдәбияты, 1970. — № 10. — С.37—39; Ахметова Ф.П. Фольклорно-эпические традиции в творчестве Тукая // Габдулла Тукай. Материалы научной конференции и юбилейных торжеств, посвященных 90-летию со дня рождения поэта. — Казань, 1979, — С.99—105; Ахметова Ф.В., Ягафаров Р.Ф. Тукай и татарский фольклор // Поэт свободы и правды. Материалы … посвященных 100-летию со дня рождения Габдуллы Тукая. — Казань, 1990. — С.304—308; и др.) и можно рассматривать их в трех аспектах: 1) взгляды Тукая на народное творчество и фольклористическая деятельность Тукая, 2) влияние фольклора на стиль и мастерство поэта, 3) создание Тукаем по фольклорным образцам песен, байтов и сказок.
Здесь мы будем вести речь о сказках поэта.
История татарской литературной сказки начинается с поэмы Тукая "Шурале" (Шурале (шүрәле) — мифологический персонаж в человеческом облике, живет в лесу, убивает людей щекотанием. Однако, благодаря своей хитрости и уму, человек добивается победы над ним.) (1907). Не только в специальных работах о фольклоризме Тукая, но и в исследованиях, статьях о его жизни и литературной, общественной деятельности (Әмирхан Ф. Гадулла Тукаев шигырьләре // Ф.Әмирхан. Сайланма әсәрләр: Ике томда. — 2 том. —Казан, 1958. — С. 183—186. 206—207; Ибраһимов Г. Әдәбият мәсьәләләре / Төзүче, текстны хәзерләүче һәм искәрмәләр бирүче Мансур Хәсәнов. — Казан, 1900. — С.40—42; Нигъмәти Г. Тукай иҗаты // Г.Нигьмәти. Сайланма әсәрләр. — Казан, 1958. — С.228; Фәйзи Ә. Халык шагыйре // Ә. Фәйзи. Әдипнең, эрудициясе. —Казан. 1973. — С.66-71; Халит Г. Тукай үткән юл. — Казан 1962. — С.115-150; Туишев Ю. Общестненно-педагогическая деятельность Габдуллы Тукая. — Казан, 1903. — С.52-53, 97-105; Агишев Я. Творчество Габдуллы Тукая (Общественно-политические мотивы). — Второе исправленное издание. —Казань, 1964. — С.76—78; Нуруллин И. Тукай иҗаты. (Беренче рус революциясе чоры). — Казан, 1964, — С.104—112: Липкин С. Поэма-сказка Гибдуллы Тукая. Заметки переводчика // Детская литература, 1975. — № 8. — С.17—20 и др.) можно найти сведения о сказках поэта. Но они не рассматриваются как явление, рожденное на стыке фольклорного и литературного творчества и условно называемое "литературной сказкой".
В своей лекции "Народная литература" Тукай утверждал, что, если устная сказка будет подвергнута художественной литературной обработке, тогда она уже перестанет быть народной. Таковы, например, пушкинские "Сказка о золотом петушке" и "Сказка о рыбаке, и рыбке". То, что подобные сказки первоначально были услышаны из уст народа и сочинялись в народном духе, не может служить препятствием для исключения их из народной литературы (Тукай Г. Избранное: В двух томах. — Т. 2. — Казань, 1961. —С.6.).
Разумеется, до сказок Тукая тоже были произведения писателей, сходные со сказками. Надо отметить, что это характерно для всей старотатарской, да и не только для татарской, литературы в целом. Однако никто из тех авторов, которые творили такие произведения, не считал себя сочинителем сказок. И мы тоже не относим эти произведения к сказкам. Напрашивается вывод: создание литературной сказки, это — осознанный труд, целенаправленная деятельность писателя, и не только в смысле беллетристическом, но также и литературно-теоретическом. Это ярко показывают слова самого Тукая в предисловии к сказке-поэме "Шурале" о том, что он следует пушкинско-лермонтовской традиции творческой обработки народных сказок.
Есть два основных принципа создания литературной сказки: 1) путем обработки сюжета, традиционного для народного репертуара; 2) путем сочинения оригинального сюжета, трактовки его в духе или в стиле народного сказочного творчества.
Тукай придерживался первого принципа: сюжеты его сказок восходят к фольклорным устным источникам. Из сказок Тукая особенно известны "Шурале", "Су анасы" ("Водяная", 1908) и "Сказка о козе и баране" (1909). Говоря об этих произведениях Тукая, некоторые исследователи стоят на точке зрения, что поэт написал их, пользуясь народными сказками. Однако, этот взгляд по отношению к первым двум из них страдает неточностью, ибо широко распространенные в народе небольшие произведения о шурале и су анасы — на самом деле не сказки в собственном смысле (хотя рассказ о шурале обычно и включается в сборники сказок), а мифологические рассказы (мифологик хикәят), которые соответствуют бывальщине в русском фольклоре.
Мифологические рассказы, в которых информационная функция преобладает над художественной, открывали особенно большой простор для фантазии писателя. Из многих вариантов популярнейших в татарской народной среде таких рассказов Тукай использовал те, которые наиболее соответствовали его идейно-эстетической позиции. Близко соответствующих "Сказке о козе и баране" Тукая фольклорных текстов почти неизвестно. Существенно же отличающийся от этого произведения вариант (разновидность) сказочного сюжета о козе и баране был записан в 70-е годы прошлого века от крещеных татар (нагайбеков) Верхне-Уральского уезда Оренбургской губернии и отмечен в сообщении В.Н.Витевского на IV Археологическом съезде, проходившем в Казани (Витевский В.Н. Сказки, загадки и песни нагайбеков Верхнее-уральского уезда Оренбургской губернии // Труды четвертого Археологического съезда. — Том II. — Казань, 1891. — С. 277-278.). Сходных с этим вариантом сюжета о козе и баране сказочных текстов нет ни в одном сборнике, изданном до и после IV Археологического съезда, и в архивных фольклорных фондах. Между тем устные варианты, вполне соответствующие сказке Тукая, записывались многократно и бытуют почти в каждой татарской деревне. Поэтому можно предположить, что старинная сказка о козе и баране во времена Тукая уже не была популярной у казанских татар (это не означает, что она была совсем забыта), и поэт создал свое произведение на основе верхнеуральского варианта. Быть может, уже вскоре после издания тукаевской сказки (1909), она, распространившись в народной среде, фольклоризировалась, а бытовавшие ранее устно другие разновидности совсем были забыты.
Тукай писал сказки для детей и публиковал их в предназначенных для детей сборниках "Җуаныч" ("Развлечение", 1908), "Балалар күңеле" ("Душа детей", 1910), "Җан азыклары" ("Пища души", 1912) или выпускал в виде отдельных детских книжек. О книжке Тукая "Золотой петушок" драматург Г.Камал в газете "Йолдыз" (1909, № 406) писал: "Господин Габдулла это произведение написал для младших детей. Содержание книги взято из произведения Пушкина под названием "Золотой петушок". К тому же легкость стиха и изображение очень поэтичны" (Цит. по кн.: Г.Тукай. Әсәрләр: Дүрт томда. — 1 т. — Казан, 1955. — С.275.).
Целый ряд сказок русских писателей перевел Тукай на татарский язык: "Сказку о золотом петушке" А.Пушкина (перевел в 1908 г.), "Японскую сказку" В.Буренина (1909), "Три правды" А.Майкова (1912). Однако, говоря о переводах Тукая, необходимо отметить, что они не являются точными переводами, а представляют собою произведения, созданные по методу нэзырэ (нәзыйрә), т.е. подражания, традиции которого широко распространены на Востоке, а также и в татарской литературе (впрочем, не чужда она и русской литературе: например, стихотворение "Памятник" А.Пушкина, басни И.Крылова и т.д.). Например, в переводе "Сказки о золотом петушке" заменено имя героя, дано название безымянному городу, включены реалии быта мусульман: мечеть, намазлык (молитвенный коврик) и т.д. В последних строках сказки выражена просветительская цель переводчика — вместо пушкинской
"Сказка — ложь, да в ней намек!
Добрым молодцам урок"
мы читаем:
Это — ложь, конечно, однако, сочиняются таковые,
Ибо они в души детей понемногу закладывают
страсть к чтению.
То же самое можно сказать и о сказке "Три правды". Здесь "полусатира" А. Майкова в переводе Тукая превратилась в настоящую реалистическую сатиру. В этом случае татарский поэт следовал не духу произведения Майкова, а поставленной перед собой творческой цели — высмеивал жадного богача-торговца.
Тукай использовал особые жанровые возможности детской литературной сказки, своеобразно усиливал эстетическую, а вместе с тем идейную, этическую функции традиционной сказки, образы, мотивы которой развивал. Так, в поэме-сказке "Шурале" действенны не очень свойственные народной сказке приемы подробного описания пейзажа и портрета. К тому же поэт своеобразно вводит в фантастическую картину леса политический мотив — тонкий намек на отсталость культуры угнетенных наций в условиях царской России:
Здесь — и бульвары, и клуб, и танцевяльня,
и цирк — тот же лес;
Здесь — оркестр, и театры, и концерт — тот же лес.
(Подстрочный перевод здесь и далее наш. — Л.З.)
Читаем дальше:
Открывается перед тобой занавес театра истории:
Ах! — говоришь, — почему же мы такие, мы ведь
тоже люди Всевышнего.
Эти строки, как отмечалось в критической литературе, тоже имеют "эзоповский" смысл: "поэт горюет о тогдашнем положении татарской нации, о ее бесправии и отсталости" (Нуруллин И. Указ. соч. — С.110.).
Таким образом, Тукай при помощи лирического пролога, не только усиливает эстетическую функцию сказочной фантастики, но и придает ей социально-политическую окраску.
В "Сказке о козе и баране" социальные мотивы развиваются еще ярче. Если в варианте Витевского старик и старуха отпускают козла и барана на волю, "чтобы не было греха", то Тукай это обстоятельство связывает непосредственно с неприглядной действительностью: "Жизнь у мужа и жены была довольно бедна", животные "были одно другого худей", ибо высока цена сена.
В сказке "Су анасы" наряду с эстетической ярко оттеняется поэтом функция этическая:
Я тоже с тех пор не осмеливался на такую затею.
Перестал трогать чужие вещи, говоря: "Ведь хозяина нет!"
Сопоставляя фольклорную сказку с литературной в жанровом отношении, известный татарский писатель Галимжан Ибрагимов говорил: "Одну из этих двух можно уподобить естественному лесу, а другую — выращенному умелым знатоком саду" (Ибраһимов Г. Әдәбият дәресләре. — Казан, 1916. — С.62.). Считая лучшими образцами жанра литературной татарской сказки "Шурале" и "Су анасы", он призывал литераторов создавать подобные произведения в народном духе: "Эти стихи Тукаева получились такими яркими и естественными, что из уст настоящей массы можно было бы услышать только лишь то же самое … Мы должны желать, чтобы прозаики и поэты создали стихотворения и рассказы, подобные "Су анасы" и "Шурале" Тукаева" (Йолдыз. 1910, 3 июня, 8 июля. Цит. по: Г.Ибраһимов. Әдәбият мәсьәләләре. — Казан, 1960. — С.40-41,42.).
Восхищение живостью и чистотой народного слога "Шурале" выразил видный татарский писатель Фатих Амирхан в своей рецензии 1907 года на сборник Тукая "Шигырьләр" и привел в качестве примера пейзажную и портретную зарисовки из этой поэмы-сказки. Но вместе с тем Амирхан отметил, что слог многих стихотворений этого первого сборника Тукая "пестрит элементами арабского, персидского, азербайджанского и других языков" (Рецензия была опубликована в газете "Әльислах" (1907, 3 дек.). См.: Ф Әмирхан. Указ.соч. — С.184.). После "Шурале" Тукай стал писать произведения разных жанров на понятном широким массам чистом татарском языке. В рецензии на второй сборник Тукая (1908) Ф.Амирхан обоснованно указал, что многие стихотворения новой книга "образны и написаны на простом татарском языке" (Әмирхан Ф. Указ.соч. — С.206.).
Работа над сказками, связанная с обращением к источникам татарского фольклора и к традициям пушкинского и лермонтовского сказкотворчества, способствовала, таким образом, творческому становлению Тукая как самобытного народного поэта.
Традиции народных сказок сохраняются и в литературных сказках Тукая. Это сюжеты "Лапа, защемленная деревом" (АТ 38), "Бегство от ведьмы" (АТ 313 Н*) (без бросания чудесных предметов), "Напуганные волки" (АТ 126 А*) и др., образы (Таз-плешивый, шурале, коза, баран и т.д.), традиционные формулы ("идут-идут", "ждут-ждут", зачины "в давние времена", "однажды"), традиция трюкачества или ловкие проделки животных, одурачивания антипода и, наконец, психология, быт и мораль самого народа.
"Шурале" и "Су анасы" Тукая вошли в золотой фонд национальной татарской литературы и вдохновили композиторов на создание прекрасных музыкальных произведений. Балет "Шурале" Фарида Яруллина идет с успехом на сцене Казани, также с успехом шел он на сценах Москвы, Ленинграда и зарубежья. По мотивам народных сказок и сказок Тукая были созданы также балеты "Водяная" (в новой редакции: "3олотой гребень") Энвера Бакирова, "Раушан" (в новой редакции: "3аколдованный мальчик") Загида Хабибуллина, "Кисекбаш" ("Отсеченная голова") Рашида Губайдуллина и симфоническая поэма "Кырлай" Назиба Жиганова.
Когда говорится, что творчество Тукая с течением времени раскрывается все более, то это касается и его сказок. Насколько эти сказки познаются разносторонне и глубоко, настолько они больше и по-новому начинают говорить о себе. В этом направлении не менее важным является установление мифологических основ сказок Тукая, в частности сказки "Шурале", где могут быть разные подходы.
Связь поэмы "Шурале" с фольклором татарского народа изучена в нашей науке довольно обстоятельно. Об этом писалось в большинстве из вышеназванных исследований. За рубежом — это статья Дж.Бенцинга о поэме "Шурале", опубликованная в 1947 году в "Бюллетене…", издаваемом при Лондонском университете, специально посвященная изучению мифологической основы поэмы "Шурале", а также истории ее создания. Однако в этом труде, наряду со спорными выводами, имеются некоторые ошибочные утверждения. Поэтому на нем следует остановиться подробнее.
Этот труд состоит из небольшого вступления и трех разделов. В разделе "А" помещены татарский текст поэмы, отпечатанный латинским шрифтом, и ее перевод на английский язык. Переводчик не указан (вероятно, перевод сделан Дж.Бенцингом). Раздел "В" назван "Фольклористические замечания", а последний раздел "С" — "О литературной истории "Шурале" Тукая".
Автор исследования справедливо пишет, что поэма "может считаться одним из наиболее значительных произведений великого татарского поэта Г.Тукая". Когда считает нужным, Дж. Бенцинг дает в сносках и дополнительные сведения. Например, объясняя понятие "Джиен" (чередующийся между округами летний народный аграрный праздник, который продолжается до наступления жатвы), он приводит обширную цитату из книги Фатиха Карими "Татары".
В исследовании большое место занимает раздел "Фольклористические замечания". Здесь автор предпринимает попытку объяснить этимологию слова "шурале". Исходя из того факта, что это "слово не может быть объяснено в достаточной степени на основе татарского языка", он ищет пути его решения на материале чувашского языка. По Бенцингу, слово "шурале" ("шүрәле") образовано из двух компонентов — чувашских слов: sever "острая", "остроконечная" и alа "рука".
Возникает вопрос: поскольку эти компоненты в своей основе тюркские, то почему бы не попытаться объяснить этимологию данного слова в рамках татарского языка, тем более, что в нем компонентов, составляющих слово "шурале", предостаточно? Однако решение этой задачи мы оставляем лингвистам-этимологам. По-нашему же, трактовка этимологии названия "шурале" на основе татарского языка была бы вернее, ибо наименование мифологического персонажа одного народа термином, образованным на основе другого языка, вряд ли возможна, так как "народ вынашивал его (т.е. миф о шурале. — Л.З.) в своем воображении в течение многих веков как плод собственного искусства" (Халит Г. Г.Тукай һәм халык иҗаты. — С.79.).
Что касается чувашской мифологии, то подобное существо, связанное тоже в основном с лесом, называется "арсюри" (арсури — леший) или "упате" (обезьяна). Образ шурале для чувашской мифологии не характерен.
В последнем, третьем, разделе исследования Дж.Бенцинга мы встречаемся с явно ошибочными положениями, вытекающими, видимо, из его вышеуказанной концепции, связанной с этимологией слова "шурале".
По его мнению получается, что Тукай для того, чтобы создать свою поэму, обязательно должен был пользоваться письменным источником по этой теме. Автор даже указывает на произведение, которое якобы служило поэту таким источником. Это — баллада чувашского поэта М.Федорова "Арсюри", написанная по предположению Дж. Бенцинга, примерно в 1880 году (Указанная баллада, являющаяся первым оригинальным поэтическим произведением на чувашском языке, написана в 1879 году. — Л.З.).
Что касается мифа (сказки) о шурале, то он у казанских татар очень популярен, вообще образ шурале характерен для мифологии только татар и башкир. К тому же в народе распространено несколько вариантов таких рассказов, и в упомянутых нами исследованиях об этом говорится достаточно ясно. И.Нуруллин, например, такие рассказы разделяет на четыре группы, каждая из которых состоит из нескольких вариантов (Нуруллин И. Указ.соч. —С. 105—106.). Исследователи едины в мнении, что в основу поэмы "Шурале" положен вариант, который зафиксирован в работе Каюма Насыри "Поверья и обряды казанских татар" (Насыров А. К. Поверья и обряды казанских татар, образовавшиеся мимо влияния на жизнь их суннитского магометанства // Записки Императорского русского географического общества по отделению этнографии. — Т.VI. — СПб, 1880. — С.247—270.), опубликованной в 1880 году, и убедительно доказывают, почему поэт предпочел именно данный вариант (здесь ярче выражена неустрашимость, смышленость и находчивость народа). Между тем в печатных изданиях записи мифа о шурале были и до появления работ К.Насыри, и после нее.
Однако Тукай вряд ли нуждался в каком-либо письменном источнике в качестве фактического материала, потому что источником был сам народ. Это лишний раз подтверждают и воспоминания о Тукае видного ученого-фольклориста X. Бадигова, относящиеся к 1907 году. После приезда из экспедиции в нынешний Арский район Татарстана, т.е. в район, где родился и рос Тукай, он встретился с поэтом. "Я показывал ему сказки, — пишет Х.Бадигов, — среди них он присмотрел мифические сказки о шурале. Они были у меня в трех вариантах. Он сказал, что один из них очень близок к варианту, который сам слыхал и знал, и очень обрадовался этому (подчеркнуто нами. — Л.З.) (Тукай турында замандашлары. — Казань, 1960. — С. 120.).
Стало быть, Тукаю не приходилось искать материал о шурале. Такой материал был вокруг него, ибо шурале, говоря словами самого поэта, — "есть "национальный" шурале, который бывает только в татарских лесах" (Тукай Габдулла. Әсәрләр: 4томда. — 2т. — Казан, 1976. — С.297.). Поэтому то Тукай очень любил образ шурале и во многих случаях предпочитал литературный псевдоним "Шурале".
Другое дело, что некоторые произведения из литератур других народов могут служить писателю, поэту не столько источником фактического материала, сколько образцом вообще. Это — естественное явление. Такие образцы были и у Тукая. Например, в примечании к поэме "Шурале" он писал: "Эту сказку "Шурале" я написал, пользуясь примером поэтов А.Пушкина и М.Лермонтова, обрабатывавших сюжеты народных сказок, рассказываемых народными сказителями в деревнях" (Тукай Г. Избранное.— Т. 1, 1960. — С.333.). Как видим, здесь не названа фамилия М.Федорова. А ведь Тукай, "будучи глубоко порядочным поэтом, при малейшем подражании, под заголовком каждого своего стихотворения указывал, кому именно он подражал" (Хәким С. Тукай (Вводная статья) / Габдулла Тукай. Әсәрләр. — 1 т. — 1975. — С.12.). К тому же баллада М.Федорова «Арсюри», как признает сам Дж.Бенцинг, была опубликована только в 1919 году. (И это неправильно, "Арсюри" первый раз увидела свет значительно раньше в книге "Сказки и предания чувашей" на чувашском языке, изданной в Симбирске в 1908 году) (Сироткин М. Очерки дореволюционной чувашской литературы. — Чебоксары, 1967. — С.85.). Поэма "Шурале" Тукая была написана летом 1907 года и в том же году издана.
Дж.Бенцинг, не знакомый с указанным произведением М.Федорова, рассуждает "согласно информации", полученной от чувашей, "по маленьким фрагментам", лежащим перед ним, и делает смелые выводы: "Мы вряд ли можем отвергать предположение, что Тукай знал каким-то образом об "Арсюри" Федорова, натолкнувшей его на мысль о шурале, и Тукай внес его в татарскую литературу, возможно, не сознавая сам того факта, что шурале чувашского происхождения".
Как видим, Дж.Бенцинг приступил к такому ответственному делу, как исследование творчества Тукая, без достаточной осведомленности. В его работе вообще не упоминаются труды татарских ученых, и все это привело его к неверным выводам в отношении мифологической основы поэмы "Шурале", а также истории ее создания.
Вышеизложенные вопросы освещены в статьях диссертанта «Тукай и литературная сказка» (14), "О мифологической основе сказки "Шурале" (15), "О сказках. Габдуллы Тукая" (16), "Сказочная традиция и время" (24).
В заключении делаются следующие выводы.
Сказки — один из основных и распространенных жанров татарского фольклора. Татарские сказки, хоть и являются интернациональным жанром, имеют ряд особенностей в сюжетах, образах и художественных средствах изображения. Автором разработана классификация основных разновидностей жанра, определен сюжетный состав по международным каталогам, выявлены источники заимствованных сюжетов, исследованы взаимосвязи татарской сказки со сказками других народов.
Связи народных сказок с литературой уходят в глубь веков. Новый подход к этим связям был сделан Г. Тукаем. Поэт на основе древних мифов и сказок создавал свои первые в татарской литературе профессиональные сказки, называемые в наши дни "литературными". В литературной сказке некоторые поэтические средства могут использоваться активнее, и идейная направленность произведения по воле автора подвергаться изменению. И Тукай, не ограничиваясь лишь пассивной обработкой сюжетов и мотивов народного творчества, а напротив, сохраняя их народный дух и национальный колорит, органически связывал их с историей и бытом татарского народа, даже биографическими моментами, короче, с реальной действительностью — "создавал произведения, отвечающие потребностям народа, чаяниям его души и идейно-эстетическим требованиям времени. Эти качества поэт применял и при переводе литературных сказок русских авторов, используя в основном форму "нэзырэ". Хотя связь с народными сказками была и характерна для татарской литературы с давних времен, но осознанный подход к сказкотворчеству, впервые так ярко проявился только у Тукая, поэтому и считаем мы его родоначальником татарской литературной сказки.
1. Татарские народные сказки / Составитель, автор вступительной статьи и комментариев. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1992. — 288 с.
Вступительная статья "О татарских сказках": с. 3—14, комментарии: с. 278—282, словарь непереведенных слов: с.283—284.
2. Татар халык иҗаты. Әкиятләр (өченче китап) / Татарское народное творчество. Сказки (книга третья) / Составитель тома, автор вступительной статьи и комментариев. — Казань: Тат.кн.изд-
во, 1981. — 360 с. (на тат.яз.).
Вступительная статья "Бытовые сказки": с.5—18, комментарии: с. 300—349, типологический анализ сюжетов: с. 350—356.
Рец.: "Татар халык иҗаты" // Социалистик Татарстан, 1982, 8 июня; Кәримов Р. Халык җәүһәрләре — халыкка // Социалистик Татарстан, 1982. 5 окт.; Махмутов А. Кладезь народной мудрости // Советская Татария, 1982. 21 нояб.; Ягъфәров Р. Убырлы карчык кайчан туган? // Ялкын, 1983. — N 1. — С.24—25; Ягьфәров IV Әкият тылсымнары // Яшь ленинчы, 1983, 2 июня.
3. Татарские народные сказки / Составитель, автор вступительной статьи и специальный редактор. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1986. — 464 с.
Вступительная статья: с. 5—14, словарь непереведенных слов: с. 460.
Ред.: "Татарские народные сказки" // Социалистик Татарстан, 1987, 14 фев.
4. Татар халык әкиятләре (Татарские народные сказки) / Составитель, автор вступительной статьи и комментариев. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1989. — 480 с. (на тат.яз.). Вступительная статья: с. 3-14, комментарии: с. 474-478. Рец.: "Татар халык әкиятләре" // Социалистик Татарстан, 1990, 18 фев; Хәйруллин 3. Китап — күңел көзгесе // Татарстан яшьләре, 1990, 6 март; Исмәгыйлов Р. Сөйлим сезгә әкият // Яшь ленинчы, 1990, 7 марта; Әхмәтҗанов М. "Татар халык әкиятләре" // Социалистик Татарстан. 1990, 22 июля.
5. Три волшебных перышка. Татарские народные сказки / Составление, подготовка текста и вступительное слово. ("Панорама". Библиотека журнала "Казань". — № 1). — Казань: Газетно-журнальное изд-во, 1992. — 48 с. Вступительное слово: с.2.
6. Өч каурый. Татар халык әкиятләре (Три волшебных перышка. Татарские народные сказки) / Составление, подготовка текста и вступительное слово. ("Офык". Библиотека журнала
"Казань" — N 1). —Казань: Газетно-журнальное изд-во, 1992. — 48 с. (на тат.яз.). Вступительное слово: с. 2. Рец.: Журнал китап чыгара // Шәһри Казан, 1992, 10 июня; Әкиятләр, җырлар, риваятьләр // Сабантуй, 1992, 27 июня; "Казан"ның офыгы якты // Татарстан яшьләре, 1992, 16 июля.
7. Дию кайда яши? (Где живет див?) // Ялкын, 1975. — № 2. — С.2).
8. Әкият сөйлим, тыңлагыз (Сказку сказываю, слушайте) // Ялкын, 1975. — № 7 — С.23.
9. Тылсымлы әкият поэтикасының кайбер мәсьәләләре (сюжет, композиция һәм стиль үзенчәлекләре) / Некоторые вопросы поэтики волшебной сказки (особенности сюжета, композиции и стиля) // Материалы IV конференции молодых научных работников) / ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова КФАН СССР. — Казань, 1976. — С. 103—110.
10. Татар халык әкиятләре (Татарские народные сказки) Вступительная статья к 1 книге "Сказок" из 12-томного Свода татарского фольклора в соавторстве с X. Ярмухаметовым // Татарское народное творчество. Сказки (книга первая). — Казань: Тат. кн. изд-во, 1977. — С. 7—26 (на тат.яз.).
11. Энҗе чәчтем, энҗе җыйдым / Рассыпал жемчуг, нанизал жемчуг) (О сказительнице М. Гуловой и се сказках) // Казан утлары, 1978. — № 3. — С. 139—146.
12. Әкиятләрнең килеп чыгуы (Происхождение сказок) // Татар фольклоры жанрлары / ИЯЛИ им. Г.Ибрагимова КФАН СССР. — Казань, 1978. — С. 5—25.
13. Тылсымлы әкиятләр (Волшебные сказки) [Вступительная статья ко II книге "Сказок" из 12-томного Свода татарского фольклора] // Татарское народное творчество. Сказки (книга вторая). — Казань: Тат.кн.изд-во, 1978. — С. 5—22 (на тат.яз.).
14. Тукай һәм әдәби әкият (Тукай и литературная сказка) // Казан утлары. — 1979. — № 4. — С. 160—164.
15. О мифологической основе сказки "Шурале" // Габдулла Тукай. Материалы научной конференции и юбилейных торжеств, посвященных 90-летию со дня рождения поэта / ИЯЛИ им. Г.Ибрагимова КФАН СССР. — Казань, 1979. — С.115—124. То же: Слово о Тукае. Писатели и ученые о татарском народном поэте /Составление и комментарии Ф.М.Зулькарнаева. — Казань, Тат.кн.изд-во, 1986. — С. 384—393.
16. О сказках Габдуллы Тукая // Фольклор народов РСФСР. Межвузовский научный сборник. — Уфа: Изд-во Башкирского ун-та, 1980. — С. 62—66.
17. Габдулла Тукай // Г.Тукай. Стихи и сказки для детей. — Л.: Ленинградский завод грампластинок, 1980.
18. Общности в сказках народов Среднего Поволжья и Приуралья // Межэтнические общности и взаимосвязи фольклора народов Поволжья и Урала / ИЯЛИ им. Г.Ибрагимова КФАН СССР. — Казань, 1983. — С.91—99.
19. Тылсымлы әкиятләрдә елан белән бәйле мифологик образлар (Мифологические образы волшебной сказки, связанные со змеем ) // Борынгы татар фольклоры мәсьәләләре / ИЯЛИ им. Г.Ибрагимова КФАН СССР. — Казань, 1984. — С. 17—36.
20. Әкиятләр (Сказки) // Фольклор жанрларын анализлау. —Казан: Изд-во Казанского ун-та, 1986. — С.89—112.
21. Тылсымлы әкиятләрнең репертуары һәм сюжет типлары (XIX йөз һәм XX йөз башындагы язмалар буенча) (Репертуар к сюжетные типы волшебных сказок (по записям XIX и начала XX вв.)) // Татар фольклорында социаль мотивлар ( XIX йөз — XX йөз башы) / ИЯЛИ им. Г.Ибрагимова КФАН СССР. — Казань, 1986. — С. 101 —149.
22. Образы змея и подобных ему персонажей в татарских сказках // Фольклор народов РСФСР. — Уфа: Изд-во Башкирского ун-та, 1986. — С.44—49.
23. "Ак бүре"нең илгә кайтуы ( Возвращение на родину "Белого волка") // Казан утлары, 1987. — № 8. — С. 180—183.
24. Әкият традициясе һәм заман ( Сказочная традиция и время)// Татар халык поэтик иҗатының хәзерге торышы / ИЯЛИ им. Г.Ибрагимова КФАН СССР. — Казань, 1988. — С. 5—24.
25. Венгр галиме татарлар арасында (Венгерский ученый среди татар) //Казан утлары, 1990. — № 2. — С. 155—160.
26. Сюжетный состав сказок // Поэтика татарского фольклора / ИЯЛИ им.Г.Ибрагимова КФАН СССР. — Казань, 1991. — С.60—75.
27. Әкиятләрдә халык педагогикасы (Народная педагогика в сказках) // Народная педагогика и ее место в современном учебно-воспитательном процессе. Тезисы выступлений на республиканской научно-практической конференции (на татарском языке) / Татарский институт усовершенствования учителей. — Часть I, — Казань, 1992. — С. 6—8.
28. Әсирлектән кайткан әкиятләр (Сказки, возвратившиеся из плена) // Мирас, 1993. — № 2. — С. 86—90.
29. Современное состояние татарской сказочной традиции (в печати). 0,4 а.л
30. Татар әдәбиятында һәм сәнгатендә әкият традицияләре (Сказочные традиции в татарской литературе и искусстве) (в печати). 0,3 а.л.
31. Из истории изданий татарского фольклора: народные сказки (в печати). 0,5 а.л.
(Источник: Замалетдинов Л.Ш. Татарская народная сказка и литературные сказки
Г.Тукая. Автореф. дис. в виде научного доклада на соискание ученой
степени канд. филол. наук. – Казань, 1993. — 24 стр.).