История народа принадлежит поэту.
А.С.Пушкин.
Для достижения глубины в изображении своей эпохи, духовного
потенциала, философии времени необходимо не только наличие таланта и литературного
окружения, но и знание жизни, деятельности знаменитых людей прошлого и
настоящего, внесших определенной вклад в интеллектуальное развитие нации. С
этой точки зрения судьба одарила Тукая проницательностью и чуткостью в оценке и
деятелей прошлого, и настоящего. На первый взгляд может показаться, что
вынесенная тема в тукаеведении изучена довольно основательно. В своих научных
трудах освещению образов исторических фигур, выведенных в поэзии Тукая, уделяли
внимание М. Гайнуллин, Г. Халит, X. Усманов, Н.Юзеев, Р.Нафиков, Р. Танеева,
З.Рамеев и многие маститые ученые. При этом каждая историческая эпоха
высвечивала героев в соответствии со своей идеологической доктриной. Меняются
ценностные приоритеты, открываются новые факты, детали, убеждающие в неисчерпаемости
наследия Тукая. Ибо само понятие «историческая личность» весьма ёмкое и
неоднозначное. Разве не являются историческими такие великие литературные
кумиры Тукая, как Шекспир, Гёте, Гейне, Шиллер, Толстой, Пушкин, Лермонтов,
перед которыми наш поэт преклонялся, считая их своими учителями, наставниками и
в какой-то мере единомышленниками. Почти в самом начале своего творческого пути
Тукай написал стихотворение «Пушкину» (1906 г.), сохраняя все особенности жанра оды:
Я с ярким солнцем бы сравнил твои стихотворения…
Бог столько сил вложил, исполнил вдохновения!
(пер. С. Ботвинника)
Он не скупится на эпитеты в выражении своего отношения к
великому русскому поэту:
Браво, Пушкин Александр, ты поэт непревзойденный
Я подстатъ
тебе в отваге устремленной.
(пер. В. Валиевой)
И в последний год своей жизни он снова с особым почтением
вспоминает наиболее близкие и дорогие для себя имена: Жуковский, Лермонтов,
Пушкин, Толстой. 28 марта 1913 года он перекладывает в поэтические строки
философские размышления Л. Толстого («Слово Толстого»).
…Никто не клялся, поживши в труде и скромности свой век,
Порой кровавыми слезами за роскошь платит человек.
Не удивляйся разносолам и вкусной снеди богачей,
Они заправлены слезами всех обездоленных людей…
(пер. В. Думаевой-Валиевой)
Свидетельством многогранности таланта, кругозора, широты
мышления Тукая является и тот факт, что он выводит не только положительные
фигуры своего времени, но и отрицательные персонажи. Наиболее наглядным
примером является образ турецкого султана-диктатора Абдулхамита («Габделхэмит»,
1909), правившего Турцией около 30 лет. Тукай показывает, как история
наказывает таких людей:
Яма вырытая тридцать лет слишком уж глубока,
Вот и твой Хамит сам же туда и бухнул…
(подстр. перевод)
Действительно, Тукай был не только гением поэзии, но и
публицистом, журналистом, историком, философом, общественно-политическим
деятелем, дипломатом своего времени и народа.
Тукай своим справедливым отношением к людям заслужил высокую
оценку «Туры Тукай». Его врагами на всю жизнь оставались равнодушие и
несправедливость. Ярким тому примером является его стихотворение «Редактору»,
опубликованное в журнале «Альгасрель-джадид» (1906, №8) и перепечатанное в
газете «Фикер» (1906). Стихотворение обращено к Камилю Мотыйги, издателю журналов
«Альгасрельджадид», «Уклар», газеты «Фикер», который с конца 1905 года
подвергался несправедливой и разнузданной критике со стороны реакционных
религиозных фанатиков.
Не изменяй себе, редактор, пусть хоть безбожником клеймят;
За то, что ты их кормишь медом, тебе подливают яд.
(пер. В. Думаевой-Валиевой)
Он посвящает ряд стихотворений татарским ученым и писателям,
которые внесли существенный вклад в развитие национальной культуры. Высшим
достижением творчества Тукая, бесспорно, является ода «Шихаб хазрет» (1913).
Если он в ряде стихов и в прозе «Стеклянная голова» (1906), «Пояснение к
рисунку» (1906), «Хаджи» (1906) и др. высмеивает невежественных представителей
духовенства, которые своими неприглядными делами, аморальностью дискредитируют
ислам, искажают Коран и не заботятся ни об интересах народа, ни о повышении
уровня знаний шакирдов. Таким деятелям от религии Тукай противопоставляет
Шихаба Марджани (1818-1889), истинного богослова, философа, историка,
просветителя, члена общества археологии, истории и этнографии Казанского
императорского университета. Труды Марджани положили начало научному освещению
истории татар и тюркских народов.
Когда как хвост собачий, был у нас имам,
Его слова законом были нам:
— Такой-то говорил вот так и делай так!
Когда повелевал мулла, невежда сам,
Нашелся, наконец, здесь цельный человек,
Чтобы оценить, понявши, — трудный человек
Чтобы показать огонь познанья у татар.
(пер. В. Думаевой-Валиевой)
Перед признанным во всем
мусульманском мире передовым
мыслителем, ученым-богословом поэт склоняет свою голову.
В одном порыве нация, весь наш народ
Отметит в скорости
хазрята сотый год,
Пускай он умер, но до Страшного суда
Дела его пребудут, имя
не умрёт.
(пер. В. Думаевой-Валиевой)
Именно таким, по мнению Тукая,
должен быть истинно религиозный деятель. Он гордится тем, что и у татар есть
человек, «поднявшийся, как дым, над зажженным очагом знаний», что даже, признав
его авторитет, «противники былые чтят его, целуя ему руки». В стихотворении
«Памяти господина Мухаммедзагира» (1908) основополагающей идеей является
недооценка современниками людей, внесших ценный вклад в развитие национальной
культуры. Речь идёт о Бигиеве Мухаммедзагире (псевдоним Загир Бигиев),
передовом для своего времени просвещенце, писателе и публицисте. Он являлся
автором первых реалистических детективных романов «Тысячи, или Красавица
Хадича», «Великие грехи». По итогам поездок по Средней Азии им были написаны
публицистические заметки «Путешествие по Междуречью». Это произведение,
содержащее размышления автора о тюркских культурах, памятниках истории, об их
современном быте, было опубликовано лишь в 1908 г. Можно предположить,
Тукай написал свою оду после ознакомления с саяхатнамэ Бигиева. Философские,
этические раздумья Тукая о смысле человеческой жизни выходят далеко за рамки
оценки деятельности отдельно взятого человека:
Первым шагнул ты и первым к свету пути проторил
С болью, с
тревогой, с отвагой наши пороки раскрыл
Пусть утверждают ты умер, нет, ты не
знаешь конца
Имя твоё сохранилась, славное имя борца.
(пер. Р. Морана)
Как уже отмечалось, исключительно
многообразна галерея исторических образов в поэзии Тукая. В соответствии с их
деяниями на благо народа различен и подход поэта к их образам. Так, в
стихотворении «Государственной думе» он первым из татарских поэтов развенчал
созданную царём Думу, показав её беспомощность и неспособность к решению
назревших проблем в обществе. В этом сатирическом стихотворении молодой поэт
раскрывается как гражданин, как политик, имеющий право высказываться от имени
народа, и не только татарского. Недоверие зачастую выливалась в иронию. По
воспоминаниям современников, поэт неплохо относился к Садри Максуди (1978-1957)
как к учёному и политику, но не скрывал своего иронического отношения к его
деятельности как депутату Госдумы, что чувствуется по поэме «Сенной базар, или
Новый Кисекбаш» (1908).
Другой: «Пусть Максуди в столичной Думе
Вопрос поставит, может быть, обсудят.
Кто тут без нас ему шары бросает?
Пускай он там для нас вопрос решает».
(пер. В. Думаевой-Валиевой)
Бесспорно, что наиболее близкими к Тукаю являются
национальные исторические деятели, внесшие свой вклад в развитие образования и
самосознания родного народа. Таковыми для поэта являются поэты прошлых лет Утыз
Имяни, Суфи Аллаяр («Наши стихи»), Г. Исхаки («Кто он?»), угадывается его образ
и в стихотворении «Гению».
Марсии «Светлой памяти Хусаина» (1912), «Ещё одно
воспоминание» (1912), посвещенные Хусаину Ямашеву, активному деятелю
революционного движения, издателю первой социал-демократической газеты «Урал»,
дали повод разговорам о симпатии Тукая к большевистскому движению. Основу
своего мировоззрения он выразил еще в стихотворении «Пушкину», говоря: «Твоя
вера, твои взгляды — да моё-ли это дело?», мне думается, что Тукай именно так и
подошёл к личности Х.Ямашева, который для своего времени был человеком
передовых взглядов, но Тукая интересует не мировоззрение, а внутренний мир X.
Ямашева.
Да разве можем мы при жизни достойным должное воздать,
Пока, чтоб с нами объясниться, бедняга просто не умрет?!
(пер. В. Думаевой-Валиевой)
Тукай даёт высокую оценку человеческим качествам Хусаина,
(«он для людей не знал различий, как будто бы их вовсе нет»), назвав Ямашева
самым человечным человеком, святейшим из святых, сравнивая его с ярким весенним
солнцем и луной. В стихотворении «Ещё одно воспоминание», Тукай пишет:
Когда же ко мне благородный мой друг подходил
Казалось, луна в полнолуние спускалась в мой дом…
(пер. В. Звягинцевой.)
Исторические фигуры, «существующие» как живые в поэзии
Тукая, способствуют не только более глубокому осмыслению внутренней сущности
поэта, но и дают представление о культурно-исторической жизни общества в начале
XX века.
Мне хотелось бы завершить статью словами великого мыслителя
В. Г. Белинского, которые как нельзя лучше подходят к Тукаю. Поэты «принадлежат
к вечно движущим и движущимся явлениям, не останавливающимся на той точке, над
которой застала их смерть, но продолжающимся развиваться в сознании общества».
ЛИТЕРАТУРА
1. Гали Б. Т.
Татарская художественная литература и публицистика начала XX века как
исторический источник. — Казань: Изд-во Казан ун-та, 2007. — 332 с.
2. Гали Б. Т.
Эволюция татарской общественно-политической мысли в литературе и публицистике
на рубеже ХIХ-ХХ вв. — Казань: Ихлас, 2009. — 216 с.
3. Гайнуллин
М.Х. Тукай и жанр оды в татарской литературе // Габдулла Тукай. — Казань:
Татар, кн. изд-во., 1968. -243 с.
4. Нафигов Р.
И. Наш Тукай. — Казань: Фикер, 1998. — 168 с.
(Источник: Г.Тукай мирасы һәм милли-мәдәни
багланышлар//Г.Тукай тууына 125 ел тулуга багышланган халыкара фәнни-гамәли
конференция материаллары. — Казан, 2011)