На белом свете в древности глубокой
Жил Каменщик в Японии далёкой.
Здоровье было, сила молодая,
Работал с камнем, рук не покладая.
Трудом кормился и солёным потом,
Не видя ничего, кроме работы.
С утра до ночи разбивая камень,
Затосковал однажды крепко Парень.
В смятении душевном и разладе,
Он уступил обиде и досаде.
«За что меня с Своею добротою
Бог наказал такою нищетою?
И я бы, как другие, прохлаждался,
Богатством и покоем наслаждался», –
Промолвил он в тоске невыразимой.
Услышал Ангел, пролетавший мимо,
И говорит: «Богат будь, прохлаждайся,
Покоем и свободой наслаждайся».
В минуту стал богатый и свободный
Наш Каменщик, и стала жизнь удобной:
Работа не висит теперь на шее,
Лежит себе и пальцем не шевелит.
По улице широкой в это время
Идёт великий Хан с войсками всеми.
Шатёр над ним, одежда – всё сверкает,
Так золото на солнце отливает.
«Что толку, – молвит Парень, – от богатства?
Вот если б суждено мне было ханство!
Ах, если б Ханом в золотой короне
Среди визирей восседать на троне!» –
Вслух грезил Парень, завистью томимый.
Услышал Ангел, пролетавший мимо,
И говорит: «Будь, если хочешь, Ханом.
Пока прощай», – и скрылся за туманом.
Стал Ханом Каменщик в минуту ту же,
Войсками окружён, визири тут же.
Слух услаждает музыка игрою,
Зонт золотой раскрыт над головою,
Но не спасает от жары. На солнце
Совсем испёкся Хан. Уйти неймётся.
«Не буду Ханом. Если доведётся
Мне снова выбирать, пусть буду Солнце».
Поблизости тут Ангел объявился:
«Пожалуй, будь по-твоему», – и скрылся.
Висит на небе Каменщик, сверкая,
Заместо Солнца землю освещая.
Вдруг Облако откуда-то приплыло,
Завесой Солнце от земли сокрыло.
Нависло, всё вокруг себя объемля,
Земля не видит Солнце, Солнце – землю.
«Не буду Солнцем, Облаком я буду;
Повелевать хочу я всеми всюду», –
Решил Джигит, и Ангел согласился:
«Пожалуй, будь по-твоему», – и скрылся.
Как только в Облако оборотился
Тот Каменщик, дождь вёдрами полился.
Из-за того, что льёт ночами, днями,
Вода сровняла землю с берегами.
Поля, луга, хлеба – всё стало море,
Их место под водою стало вскоре.
Но как ни бились волны, подступая,
Войною на Таш-тау наступая,
Гора могучая стояла невредима,
Высоко надо всем, непобедимо.
Тогда сказал Джигит: «Чем бесполезно
Тут облаком висеть, пускай исчезну!
Хочу Горой стоять неколебимо».
Услышал Ангел, пролетая мимо,
И говорит: «Пожалуй, если хочешь,
Таш-тау станешь, ничего нет проще».
В один момент стал Каменщик Горою
И величаво смотрит под собою,
Как реки, с яростью обрушиваясь, полны,
В его подножье ударяют волны,
И хоть стремят потоки непрестанно
И бьются о Таш-тау неустанно,
Гора стоит цела и невредима,
И, разбиваясь, воды мчатся мимо.
Но Человек пришёл и начал споро
Сбивать с Горы породу скоро-скоро.
Отслаивая, сваливает камень.
Тогда всё понял и признался Парень:
«Успел за это время испытать я,
Что нет ни в чём величия и счастья.
Теперь узнал, что нет на свете силы,
Которая б с трудом сравнилась силой.
Я труд свой никогда не позабуду
И Каменщиком навсегда пребуду».
Стал волей высшей Каменщиком Парень,
По-прежнему трудился со стараньем.
Перевод В.Думаевой-Валиевой
Оригинал на татарском: Япун хикәясе
(Из сборника: Избранное/Габдулла Тукай; Перевод с татарского В.С.Думаевой-Валиевой. — Казань: Магариф, 2008. — 223 с.)