Я пою, хоть жилье мое тесно и старо,
Не боюсь, хоть любимый народ мой — татары,
Хоть сегодня он стрелы вонзает в меня,
Я недрогнувшей грудью встречаю удары.
Я иду, не склоняясь к дорожному праху,
Я преграды пинком устраняю с размаху, —
Молодому поэту, коль взял он перо,
Поддаваться нельзя ни боязни, ни страху.
Не страшимся мы вражьего злобного воя, —
Как в Рустаме, живет в нас отвага героя.
У поэта бывают и горе, и грусть,
Он — как море, а море не знает покоя.
От добра я, как воск, размягчаюсь и таю,
И, хваля справедливость, я мед источаю.
Но увижу недоброе дело — бранюсь,
Ух, и злюсь я, как только я подлость встречаю!
Зло и гнусность доводят мой гнев до предела, —
Будто палкою тычут назойливо в тело.
«Что вы делаете?» — вынуждают кричать.
«Тьфу, глупцы!» — заставляют плевать то и дело.
Пусть в меня иногда и стреляют нежданно,
Не кричу: «Это выстрел из вражьего стана!»
«Ты ошибся, товарищ, стрелу убери», —
Говорю я, как друг, хоть в груди моей рана…
Горький вышел мой стих, горечь сердца вбирая…
Он испекся как будто, а мякоть — сырая.
Соловья ощущаешь в груди, а на свет
Лезет кошка, мяуканьем слух раздирая.
Сладко-горькое блюдо нам кажется вкусным,
Хоть отважно смешал я веселое с грустным,
Хоть и сладость, и горечь смешал я в стихах, —
Я свой труд завершу, если буду искусным.
Образцами мне Пушкин и Лермонтов служат.
Я помалу карабкаюсь, сердце не тужит.
До вершины добраться хочу и запеть,
Хоть посмотришь на кручу — и голову кружит.
Путь далек, но до цели меня он доставит.
Не горбат я, не жду, что могила исправит.
Где-то спящие страсти прорвутся на свет,
И небес благодать мои крылья расправит.
Перевод Р.Морана
Оригинал на татарском: Бер татар шагыйренең сүзләре
(Из сборника: Тукай Г. Избранное: Стихи и поэмы/Габдулла Тукай; Сост. Г.М.Хасанова, С.В.Малышев. – Казань: Татар. кн. изд–во, – 2006. – 192 с.).