На берегу Волги, подперев щеку рукою, сидел пастух и, тоскуя о пропавшей своей скотинке, пел грустную-прегрустную песню. У него, у бедного, недавно утонул в Волге его любимый Барашек.
Небольшое озеро, подслушав жалобы Пастуха и сочувствуя ему, стало укорять Волгу: «До чего жадна эта Волга, никак не насытится. Если бы её дно, как моё, просматривалось насквозь, всё было бы видно, что эта обжора проглотила.
Я от таких грехов, как у Волги, прорыло бы землю и ушло в неё или же спряталось бы куда, где потемнее.
Если бы провидение пожелало, чтобы я было таким полноводным, я, безо всякого сомнения, было бы украшением земли и не повредило бы моими водами даже курице.
Мои воды текли бы очень осторожно и ветки бы с дерева не унесли; все поля и берега мои только благодарили бы меня.
Я оживило бы все степи и луга, но и листочка бы их не унесло.
Короче, моя вода, ничему не причиняя ни беды, ни горя, как чистое серебро, спокойно текла бы до самого моря». Так говорило Озеро.
Не прошло и недели после этого, на тамошнюю гору вёдрами пролился дождь. Вода с неё стекла в наше Озеро, Озеро переполнилось и сровнялось с Волгой.
Вот тогда бешеные волны, выскакивая из берегов Озера, стали перекатывать, как мячи, попадавшиеся на пути пни и брёвна, валить тысячелетние дубы; одно топить, другое уносить…
Ну, и где теперь у нашего Озера его давешняя доброта и человечность?
Его воды унесли и печального Пастуха со всеми его овцами.
*
Некоторые, хоть и говорят, мол, если бы я разбогател, то сделал бы и то, и это, однако, разбогатев, бывают, как это Озеро.
Перевод В.Думаевой-Валиевой
(Из сборника: Избранное/Габдулла Тукай; Перевод с татарского В.С.Думаевой-Валиевой. — Казань: Магариф, 2008. — 223 с.)