А.С. Пушкин.
Тукай принадлежит к тому разряду имён, которые, усваиваясь с молоком матери, становятся непреложным достоянием, интеллектуальной и эмоциональной собственностью, как сам родной язык, не отделимым от нас, как наше зрение или слух. И, как всегда бывает в таких случаях, отношение к нему у национального читателя оказывается очень личным, интимным. Вместе с тем, объединённый общим менталитетом в народ, этот читатель чтит своего кумира как национальную святыню. Воистину только татарин способен испытать это ни с чем не сравнимое наслаждение уже от первых строк знаменитого стихотворения “Пар ат” (“Пара лошадей”), от дробного ритма, воссоздающего стук колёс лёгкой повозки по укатанной летней дороге под щёлканье кнута и шлепки приспускаемых вожжей. Переживание это настолько сильно, что русское “пара лошадей” как адекват к названию стихотворения не воспринимается, отторгается: вместо двух коротких слогов два полновесных русских слова не укладываются в ритм дорогих для татарского слуха строк. Это тот случай, когда требования к переводу максималистски субъективны. Но что самое важное, это справедливые требования! А для чего же иначе перевод?
За время, отделяющее нас от Тукая, татарский читатель стал двуязычным. Тукай не мог об этом и мечтать. Страстный просветитель своего народа, почитатель Толстого, поклонник Пушкина и Лермонтова, он желал бы владеть русским языком так же, как родным. С тех пор многие поколения татар овладели им настолько, что, к великому сожалению, не могут читать Тукая в подлиннике. Однако перевод, по определению, предназначается читателю языка перевода, то есть русскому читателю. Все эти 90 лет после смерти Тукая русский читатель слышит: “Тукай! Тукай!” А где он, Тукай? Существующие переводы часто способны вызвать только недоумение читателя, настроенного на знакомство с «татарским Пушкиным»: “…родной язык, отца и матери язык!”
В основе современного перевода лежит воспроизведение музыкального облика стихотворения, его интонации. Поразительным образом без этого оказывается невозможным и сколько-нибудь точное воспроизведение его содержания.
Поразительной является способность неродственного языка чутко отзываться на тончайшие нюансы движения тона и мелодии в стихотворной строке, переливы стилистической окраски, сложнейшие эмоциональные и психологические состояния иноязычного автора. Переводчику остаётся только с благодарностью воспользоваться предоставленной ему возможностью.
В этой книге собраны переводы более 140 произведений поэзии и прозы Тукая. По крайней мере 10 из них переведены впервые. Факт первого перевода, немаловажный сам по себе, говорит о многом. Тукай, издававшийся и переиздававшийся и от годовщины к годовщине многократно и жадно переводившийся, до последнего времени не был полностью опубликован на своём языке, в подлиннике. Наиболее полным изданием Габдуллы Тукая являются «Сочинения в пяти томах» Института языка, литературы и истории имени Галимжана Ибрагимова Казанского филиала Академии наук СССР. (Казань, Татарское книжное издательство, 1985 год). Таким образом, только с «перестройкой» лакуны в публикациях Тукая на его родном языке начали заполняться. Практически в это же время дело художественного перевода, поставленное в нашей стране на поток, внезапно прекратилось. Это и так длилось слишком долго. Время подстрочника, этого грубого суррогата поэтического текста, кончилось. На авансцену выступил Подлинник – бог, царь и повелитель переводчика, а также главный подсказчик и основной ключ в руках переводчика.
Когда речь идёт о таком писателе, как Тукай, ни стихи, ни проза его не могут дифференцироваться по степени их значимости в общем контексте его творчества. Всё же для постижения феномена поэта, всё творчество которого заняло всего 7-8 лет, его самые ранние произведения 1905–1907 годов представляют безусловную ценность. Это тем более справедливо, что основная их часть написана на старо-татарском языке, который ещё до революции, в том числе стараниями Тукая, вышел из обращения у татарской читающей публики. Это привело к тому, что «ранний» Тукай остаётся к настоящему времени непрочитанным. Культурное общество, о котором мечтал и за которое так страстно боролся Тукай, не может себе позволить такое расточительство. Русский язык как язык-посредник, «…столь гибкий и мощный в своих оборотах и средствах, столь переимчивый и общежительный к чужим языкам» (Пушкин), как будто бы создан для того, чтобы спасти и сохранить для человечества его лучшие книги. Так, благодаря новому переводу, обнаружен и впервые воспроизведён в этой книге большой цикл ранней любовной лирики поэта, до сих пор не вовлекавшийся в научно-исследовательский оборот. Тем самым выявлен пробел и в научной биографии поэта, современники которого ещё были живы всего каких-нибудь 10-15 лет назад и могли свидетельствовать о фактах его жизни, которые должны быть достоянием литературной науки. Научно-адекватному художественному (аутентичному) переводу под силу воссоздать сложные духовные искания молодого человека. Как всегда бывает с великими мыслителями, самые мучительные мысли Тукая оказались также камнем преткновения современной жизни: вера и религия, ислам истинный и извращённый. Сто лет назад двадцатилетний Тукай «падение высокой религии вокруг» воспринимал не только как национальную, но и как общечеловеческую катастрофу. Вопросы религиозной морали «Кто такой мусульманин?», «Какой должна быть жизнь в исламе?» юный Тукай подвергает художественному осмыслению и в своей ранней прозе.
Читателю здесь возвращены также стихотворения, отмеченные глубоким вчувствованием в Коран, которые традиционно не включались в советские издания поэта и не переводились на русский язык.
В сотое лето Габдуллы Тукая 1986 года художник Баки Урманче рассказывал, что в ночь по смерти Тукая вечером 2 апреля (по старому стилю) 1913 года он и с ним ещё один шакирд медресе в больнице Клячкина в Казани читали над покойным поэтом Коран. В том феврале Урманче исполнилось 16. Казалось, что он прожил, натерпелся в Соловках, наскитался, поработал во славу татарского искусства за себя и …за Тукая. Теперь, когда оба эти имени принадлежат истории, их всё чаще произносят вместе: Тукай и Урманче. Графические работы из обширной «тукайианы» Баки Урманче, впервые счастливо украшающие книгу великого поэта, обретают здесь новое, высокое звучание, совпадающее с голосом самого Тукая. В особенности иллюстрации к поэме в прозе о детстве «Что я помню о себе» исполнены той конгениальной пронзительности, которая возможна только при владении материалом по привилегии кровной принадлежности. Это сопоставимо с работой переводчика, который переводит непосредственно с языка, без подстрочника.
Научное углубление в биографию и творчество Габдуллы Тукая потребовало оснащения книги комментариями, в которых, помимо выходных данных произведений, излагаются сведения, почерпнутые переводчиком в процессе работы. Фактология комментариев опирается на информацию, собранную составителем четырёхтомного и пятитомного изданий Тукая 1975 и 1985 годов Рашатом Гайнановым, а также авторами «Хроники жизни и творчества» Габдуллы Тукая А.Х. Алиевой и Ф.И. Ибрагимовой (Казань, Таткнигоиздат, 2003). Сопровождая произведения Тукая в хронологическом порядке, комментарии оказываются практически не только хроникой творчества поэта и своего рода биографией его души, но дают широкое представление о литературно-общественной жизни татарского общества в начале ХХ века.
В книгу, не без внутренней борьбы, включено предсмертное эссе поэта «Первое дело по пробуждении», до конца не расшифрованное. До последнего момента останавливала опасность малейшей неточности в передаче иносказания. Безусловно ясно одно: перед исследователем лежит огромное поле изучения этого самого известного и самого неисследованного писателя.
«Бывают странные сближения». Когда эти пушкинские слова выносились в самое начало книги, ещё не было известно, что она будет принята для издания Казанским издательством «Магариф». В издательстве «Магариф» в 1914 году вышло первое посмертное собрание сочинений Габдуллы Тукая. Круг замыкается.
(Источник: Избранное / Габдулла Тукай; Перевод с татарского В.С.Думаевой-Валиевой. — Казань: Магариф, 2006. — 239 с.).
Вернуться к содержанию сборника переводов >>>