Резеда Ганиева, профессор
Тукай умер очень молодым, в 27 лет. Невольно вспоминаются строки азербайджанского поэта Низами Гянджеви из поэмы «Искандарнаме» о пророческой миссии великих исторических личностей, художников, поэтов:
В двадцать семь, как пророк,
Покидая наш дол,
Он пожитки скитанья сложил и ушел.
Перевод К. Липскерова
Несмотря на то, что творческий путь Тукая составил всего семь-восемь лет, он сумел ярко раскрыть свой многогранный талант выдающегося поэта-лирика, сатирика публициста, журналиста и глубоко отразить в своих произведениях все то новой, прогрессивное, что принесло начало нового века татарскому народу.
Уставший от многовекового колониального гнета, татарский народ услышал в поэзии Тукая выражение своей мечты о свободе и счастливом будущем. Его стихи, одухотворенные высокими национальными идеалами, долетали до самых темных уголков татарских деревень и затрагивали самые тонкие струны народной души. Их заучивали наизусть, пели, музыканты-самоучки писали на них музыку. Его стихи становились песнями самого народа. Как писал Галимджан Ибрагимов, Тукай «обладал умением высказать то, что было в сердце народа, но что сам народ не умел выразить». Умение художественно отразить глубинные течения национальной жизни, исторической и духовно-культурной памяти было главной причиной необычайного успеха тукаевской поэзии в народе. Говоря о своем гражданском долге перед обществом, перед нацией, в письме своему другу, поэту-романтику Сагиту Рамиеву Тукай писал: «Ведь я не только чистый поэт, как ты. Я еще и дипломат, и политик, и общественный деятель. Мои глаза многое видят, уши многое слышат». Это очень характерное высказывание. Действительно, Тукай был не только Гением поэзии, но и талантливым прозаиком, пламенным публицистом, журналистом, историком, философом, общественно-политическим деятелем, дипломатом своего народа, горевшим страстным желанием вывести его на путь приобщения к достижениям мировой цивилизации.
Тукай и русская литература
Литературные интересы Тукая чрезвычайно широки. Будучи поэтом большого общественного и эстетического диапазона, он вбирал опыт всюду: на Западе и Востоке. Огромное идейно-художественное воздействие на творчество татарского поэта оказала русская литература с ее гуманистическим и обличительным пафосом. Богатый идейно-художественный опыт русского реализма и романтизма помог Тукаю обнажить общественно-политические и социальные противоречия и откликнуться на самые злободневные духовные запросы татарской действительности.
Первое знакомство Тукая с произведениями русской литературы происходит в Уральске. Во время учебы в медресе он посещает трехгодичный русский класс. Под руководством учителя Ахметши в нем вспыхивает любовь к русской литературе, к ее выдающимся представителям. В 1902-1904 годах, еще до появления своих печатных произведений, он переводит прозой и адаптирует для детей более 70 басен И. А. Крылова. Впоследствии реалистические традиции басен Крылова оказались востребованными в формировании критико0-обличительных мотивов творчества Тукая.
Симптоматично и то, что первым печатным произведением тукая является «Сон мужика» (1905) – вольное переложение стихотворения А. В. Колцова «Что ты спишь, мужичок?» о горькой крестьянской доле. Тукая интересовало творчество многих русских поэтов. В их числе можно назвать И. И. Дмитриева, А. Е. Измайлова, А. Н. Майкова, А. Н. Плещеева, И. С. Никитина, В. А. Жуковского, Н. И. Позднякова, К. Д. Бальмонта и др.
Чрез всю свою короткую жизнь поэт пронес благовейную любовь к гениям русской литературы Пушкину и Лермонтову. «В медресе, — писал друг поэта, впоследствии известный артист, основоположник татарского театра Габдулла Кариев, — у Тукая я всегда видел две толстые книги – избранные произведения Пушкина и Лермонтова. До сих пор в моих ушах звучат русские стихотворения, которые он распевал». В начальный период творчества Тукай посвящает памяти великого русского поэта романтическую оду «Пушкину» (1906). Пушкин в ней – «светлый как солнце; огромный как мир, пленивший его сердце стихом, цветущим и молодым».
«Беру пример с Пушкина и Лермонтова, постепенно поднимаюсь на поэтические высоты», — писай Тукай в стихотворении «Размышления одного татарского поэта» (1907). За неделю до смерти он еще раз осознает преемственность собственного творчества с традициями пушкинской и лермонтовской музы:
Пушкин, Лермонтов – два солнца –
Высоко вознесены,
Я же свет их отражаю
Наподобие Луны.
(Перевод В. Ганиева.)
У Габдуллы Тукая имеется немало переводов из лирики Пушкина и его поэмы «Золотой петушок». Как отметил сам поэт, при создании знаменитой «Шурале» (1907) он учел опыт пушкинских романтических поэм. Тукай горел желанием написать национальный вариант «Евгения Онегина» в татарском духе, с татарскими героями. К сожалению, замысел остался неосуществленным по причине его болезни.
Тукай мечтал видеть татарскую литературу развитой, высокохудожественной, защищающей социальные и нравственные ценности нации. В статье «Национальные чувства» («Милли хисләр», 1906) он писал, что «и наша нация нуждается в Пушкиных, Лермонтовых, Толстых. Словом, наша нация нуждается в настоящих писателях, художниках… в новой истинно национальной поэзии, музыке и всем том, что способствовало бы прогрессу, как в жизни других наций». По божественному ли начертанию, волею ли судьбы эту историко-литературную миссию «национального Пушкина» Тукаю пришлось принять на себя. В литературно-критических статьях, написанных татарскими, русскими, зарубежными (Турция, Франция) публицистами, литераторами, постоянно подчеркивалась эта мысль: «…по той роли, какую сыграл в татарской литературе, и по тому влиянию, какое имел на молодой татарский литературный мир, Абдулла Тукаев может быть сравним и даже назван по праву «татарским Пушкиным» («Мусульманская газета», 1914, №12-13).
Интерес представляет и тот факт, что Тукай одним из первых татарских поэтов начал писать в духе восточных назира – подражаний произведениям Пушкина и Лермонтова. В разработке религиозных мотивов для него исключительно привлекательным был художественный опыт Лермонтова. Оригинальными назира на лермонтовскую лирику («Молитва», «Пророк») являются тукаевские стихотворения «Впечатление» и «Пророк» («Тәэссер», “Пәйгамбәр»). Поэты близки друг другу в утверждении роли Священного Слова в духовном просветлении и возрождении человека.
Писать назира, создавать творческие переделки, переклички, адаптации Тукая вдохновлял мастер вольных переводов русский поэт-романтик В. А. Жуковский. Полемизируя с критиками, обвинявшими его в подражании русским поэтам, Тукай открыто заявлял, что Жуковский – главный его учитель в заимствовании опыта других национальных литератур. Действительно, создавая назира на произведения русских, европейских, восточных поэтов, Тукай, как и Жуковский, всегда оставался талантливым переводчиком, открывающим татарскому читателю новый поэтический мир.
По литературным обработкам и художественным переводам русских поэтов Тукай знакомится с творчеством выдающихся представителей английской, немецкой и французской литератур – Шекспиром, Байроном, Шиллером, Гете, Гейне и Беранже.
Тукай был хорошо знаком с комедией А. С. Грибоедова «Горе от ума». Она была причислена татарским поэтом к выдающимся произведениям русской литературы. Он был восхищен убедительным жизнеподобием образов, стройностью речи, близкой к разговорному языку. Оценивая пьесу как образец художественного совершенства, Тукай собирался перевести ее на татарский язык. Но по каким-то причинам замысел автора остался неосуществленным.
Тукай высоко оценил реалистическую глубину и сатирическую направленность комедии «Ревизор». Схожие с Н. В. Гоголем черты юмористической и сатирической одаренности он находил в творчестве своего друга Фатыха Амирхана. Повесть «Старосветские помещики», переведена Гаязом Исхаки на татарский язык и опубликована в журнале «Альгасральджадид» (1906), тоже прошла через редакторские руки Тукая. Заслуживает внимания высказывание поэта Ф. М. Достоевского, отражении в его произведениях психики надломленных, опустившихся на дно жизни людей. Ему были известны произведения А. Куприна, Л. Андреева, С. Скитальца, М. Горького.
В очерке «Возвращение в Казань» («Казанга кайтыш», 1912) Тукай писал: «Мещанки, паразиты, мещанки! Когда читаю Горького, к ним у меня ненависть». Горького он считает писателем, формировавшимся под плодотворным воздействием богатейших традиций – «священных четок» русской литературы, во главе которых стоял Л. Н. Толстой.
Тукай преклонялся перед «священным сиянием» гения Л. Н. Толстого, «озаряющего сердца людей всего мира». Толстой для татарского поэта – это всемирно-историческое явление, «душа всех душ», «совесть всего человечества». В таких возвышенно-романтических красках он воспринимает творчество и личность Толстого в статье-некрологе «Оборвалась нить священных четок» («Мөбарәк тәсбих өзелде», 1910). По воспоминаниям Камиля Мутыги, татарский поэт подражал Толстому даже во внешнем виде: «Иногда он по-толстовски носил рубашку с поясом, ходил в лаптях, накидывая на плечи халат. Желание подражать Толстому и другим знаменитостям в Тукае было очень сильно».
И в тоже время татарский поэт относится с огромным интересом к творчеству корифеев восточной поэзии – Фирдоуси, Хайяма, Низами, Руми, Хафиза, Навои, Физули и многих других; внимательно следит за современной ему восточной отечественной и зарубежной периодикой. Ему были близки творческие устремления реалистов и романтиков конца XIX – начала XX века: Абдулхака Хамида, Намыка Кемала, Тевфика Фикрета, Джалиля Мамедкулизаде, Галиакбера Сабира, Мухаммеда Хади и др. Так, творчески трансформируя опыт восточной и западной литератур, Тукай приобщается к опыту всемирной литературы и создает свою истинно национальную литературу.
Воздействие творчества Тукая на тюркоязычную литературу
Сравнительно быстрое развитие капитализма на территории, где жили татары, глубокие истоки национально-освободительного движения, а также гуманистические корни татарской литературы в эпоху средневековья (вторая половина XII – первая половина XVI веков) способствовали плодотворному синтезированию татарской литературой достижений восточных, западных и русских литератур. Этим было обусловлено благотворное воздействие творчества Тукая на развитие общественно и литературно-эстетического мысли восточных народов. Многочисленные сборники татарского поэта, вышедшие еще при его жизни, через Казань, Оренбург, Уральск и Астрахань – города, являвшиеся своеобразными воротами, где встречались восточные и европейские культуры, — распространяются на далеких окраинах и становятся активными проводниками идей национально-освободительного движения и борьбы против отживших свой век патриархально-феодальных традиций среди казахов, киргизов, узбеков, туркмен, каракалпаков, уйгуров, кумыков, таджиков. Одновременно они способствуют развитию их новой романтической и реалистической литературы, пронизанной идеями социального и духовного обновления.
В досоветский период представители тюркской культуры читали произведения Тукая в оригинале. Этому благоприятствовали родственность языков, общность арабской графики, культурных и литературных традиций. Казахские, киргизские, узбекские читатели увлекались реалистическими произведениями Тукая, направленными против пережитков феодализма, ставших к тому времени большим препятствием на пути общественного прогресса.
Через сатирические журналы «Уклар» («Стрелы»), «Яшен» («Молния»), «Ялт-йолт» («Зарница») шакирды Бухары, Самарканда, Хорезма знакомятся со стихами фельетонами, очерками Тукая, критикующими средневековую отсталость, рутину, власть отживших феодальных традиций, насаждаемых ишанами, эмиром, и воспринимают их как призывы к борьбе против всего старого в жизни мусульман. Все это приводит в ужас «святых отцов» религии, начинается преследование шакирдов, осмелившихся читать в оригинале произведения татарского поэта – «вероотступника Тукая, не побоявшегося показать в своих стихах гнилость феодализма в «святой Бухаре» (Харисов Ш. Изумительный мир поэзии. «Коммунист Таджикистана», 1961, № 97). Но запретить распространение просветительских и революционных идей, проникавших через творчество татарского поэта в Среднюю Азию и Казахстан, было уже невозможно.
До Октябрьского переворота писатели, представители тюркской интеллигенции российского Востока приобщаются к гуманистическим мотивам русской, а через нее европейских литератур через оригинальные и переводные произведения Тукая. Например, Камчы Джунусов писал, что «стихи Тукая киргизы читали так же усердно, как и русскую литературу» («Совет эдэбияты», 1961, № 4 с. 44). Заслуживает внимания и высказывание Садриддина Айни, основоположника сразу двух литератур – тюркоязычной узбекской и персоязычной таджикской. На вопрос известного поэта-переводчика Семена Липкина, слышал ли он в старой Бухаре о Пушкине, Айни ответил: «И слышал, и читал – от Тукая узнал» («Совет эдэбияты», 1961, № 4, с.62). Это еще раз подтверждает мысль о том, что творчество татарского поэта выступало как связующее звено между русской, таджикской и тюркоязычными литературами бывшего российского, затем советского Востока.
Преждевременная смерть и трагическая судьба Тукая вызвали огромный резонанс среди народов национальных окраин российской империи и усилили интерес к его творчеству. Глубоким уважением к тукаевскому таланту проникнуты статьи известного общественного деятеля Дагестана, лакского писателя Сайда Габиева, опубликовавшего публицистические статьи на страницах, редактируемых им «Мусульманской газеты» (1913, № 16, 18) и «Зари Дагестана» (1913, №5).
Студенты-татары знакомили Сайда Габиева с жизнью и творчеством Тукая, переводили его стихи на русский язык. Гани Абызов, студент экономического факультета политехнического института, однажды вечером сообщил Сайду Габиеву о смерти Тукая. Это печальное известие поразило его подобно грому. Он тут же взялся за перо и написал статью и стихотворное посвящение под названием «Памяти поэта А. Тукаева», которые были опубликованы в «Мусульманской газете» (1913, № 16). Для Сайда Гибаева Тукай – «Боян Волги-реки», «родной ашуг», «родной бард».
Первым из российских журналистов Сайд Габиев указал на огромное воздействие творчества Тукая на развитие общественно-политической, литературно-эстетической мысли башкир, казахов, киргизов, узбеков и других народов. «То замирая, то раздаваясь звучней и звучней, -писал он, — они разносились по Башкирии, всему татарскому Поволжью, залетая и в Крым, и в Кайсакские степи, и в Туркестан. Его звукам внимали, и уже в этом внимании чуялась близость светлых дней мусульманской России» («Мусульманская газета», 1913 № 16).
Примечательным является тот факт, что для молодежи Казахстана, Средней Азии, Кавказа, Дагестана смерть Тукая явилась большой утратой, заставившей глубже вдумываться в общественные противоречия эпохи, зовущей к активной борьбе против царизма и пережитков феодализма. Статьи о Тукае появляются на страницах газет «Каспий», «Русская молва», «День», «Икбал» («Счастье»), «Туркестанский курьер». Так, известный журналист Хаджи Ибрагим Касимов, друг и единомышленник выдающегося азербайджанского сатирика Сабира, призвал азербайджанскую демократическую интеллигенцию воспринимать Тукая как свой родной талант, учиться у него. Х.-И. Касимов выступал против тех буржуазных интеллигентов, которые, замкнувшись в рамках собственной литературы, проявляли косность в оценке талантов родственных тюркских литератур, были противниками объединения демократических сил России («Баку», 1913, 2 июля; «Каспий», 1913, 6 июля).
Известный революционер, общественный деятель, писатель Н. Н. Нариманов призывая отдать должное титанической работе, проделанной Тукаем и его современником, азербайджанским сатириком Сабиром, и увековечить их память для будущих поколений. («Бэсирэт», 1914. №22).
Осмысление трагической смерти Тукая в плане предстоящих общественно-политических изменений настораживает и царскую цензуру. Факт этот свидетельствовал об углублении идей национально-освободительного движения и дружественных связей между трудящимися и демократической интеллигенцией разных народов т был расценен Казанским жандармским управлением как националистическое выступление против самодержавия. Чтобы пресечь подобные нежелательные настроения, жандармское управление разослало в различные города России донесения совершенно секретного содержания о необходимости взять под надзор демократически настроенную учащуюся молодежь и интеллигенцию (ЦГА Украинской ССР. ф. 274. оп I. д. 3151, л. 447).
Даже после смерти поэта особое совещание 1914 года обнаружило «отрицательное воздействие творчества Тукая на политическое сознание мусульманских масс, умственную жизнь киргизов, казахов, узбеков и туркмен». Например, такие тукаевские книги и статьи, как «Уроки национальной литературы в школе», лекция «О народной литературе», выступления на страницах журнала «Ялт-йолт» были признаны вредными (Нафигов Р. И. Формирование и развитие передовой татарской общественной мысли. Казань, 1964. с. 326-328).
Народность, общественно-политический характер творчества Тукая неоднократно подчеркивались в зарубежных изданиях, в особенности на страницах турецкой периодики. Например, журнал «Ислам дөньясы» писал: «Мы должны признаться, что у османских турок еще нет поэта …подобно Абдулле Тукаеву… Наши панегирики обращены или к пашам, или к падишахам» («Мир ислама». СПБ, 1913. т. II, вып. III. с. 161). Журнал дал высокую оценку поэзии Тукая за отражение национальной действительности, осудил турецких консервативных романтиков-панегиристов, поэтов-суфиев, заполняющих целые тома стихами о вине, музыке, розах, соловьях, а также элегиков, плачущих над падающими осенними листьями.
Одной и лучших статей, написанных в связи с годовщиной смерти Тукая, является работа турецкого литературоведа Мехмета Фуата Кюпрюлюзаде в журнале «Тюрк юрди» («Очаг тюрка»). В ней справедливо отмечается, что «в особенности сильна в Тукаеве политическая тенденция, что литература казанских татар, имеющая такого великого и самоотверженного поэта, зиждется на крепком фундаменте, что у нее большое будущее («Тюрк юрди». 1914, ч. 4. № 16. с. 497-515; «Баку», 1913. № 190).
Все авторы, в том числе и Кюпрюлюзаде, отмечают широту эстетических взглядов Тукая, многогранный характер связи его с литературами Востока и Запада. Указывая на богатые истоки тукаевского романтизма, осуществившего синтез достижений русской и европейской (особенно немецкой) литератур, Кюпрюлюзаде подчеркивает, что молодой Тукай за короткий срок сумел «подняться до уровня русских и немецких романтиков» (там же, с. 510). Впоследствии мысль о романтическом характере творчества Тукая была развита в работах другого турецкого литературоведа, татарина по происхождению профессора Ахмеда Тимера («Тюрк культуру», 1965, № 31, с. 471).
Если турецкие литературоведы определяли творческий метод Тукая как романтизм «европейского типа», то казахские, например, Назипа Кулжанова, рассматривают творчество Абая и Тукая как новое направление, тесно связанное с реализмом, «духом критицизма», традициями русской классической литература. «В этом вопросе, т.е. вопросе о дальнейшем пути развития казахской литературы, — пишет Кулжанова в статье «Взгляд на нашу литературу», — я предпочитаю путь русской и европейской литератур… Именно этот путь принес известность Тукаю у татар, Абаю у нас» («Казакъ», 1916. №164).
Габдулла Тукай – гордость татарской литературы – способствовал приходу в литературу многих башкирских, казахских, киргизских, туркменских, узбекских, кумыкских, каракалпакских, чувашских писателей и поэтов. В их числе необходимо отметить С. Донетаева, С. Торайгырова, А. Токомбаева, К. Джунусова, Б. Кербабаева, Ш. Туктаргази, Х. Ниязи, отца и сына Н. и З. Батырмурзаевых, Аткая Шелеби.
Школой жизни была поэзия Тукая для известного казахского романиста Сабита Муканова. Роль Тукая в воспитании социальной активности, революционного сознания башкирского народа показана в романе Хадии Давлетшиной «Иргиз» (опубл. 1957). Особенно ярким и выпуклым было влияние татарского поэта на творчество известного башкирского поэта Сайфи Кудаша.
Если в начале двадцатого века известность Тукая в основном ограничивалась тюркоязычным, то в советское и постсоветское время, благодаря многочисленным переводам на национальные языки, он стал любимым поэтом и гордостью разноязычной и многоголосой российской литературы.
«Стихотворное наследство Габдуллы Тукая, его замечателҗный талант – это не толҗко достояние татарских поэтов, оно дорого и ңеланно для всех поэтов братских республик… Слава татарскому народу, взрастившему такие замечателҗные талант, как Габдулла Тукай!» писал Сулейман Рустам, народный поэт Азербайдңана.